По такой схеме строятся в «Илиаде» отношения между Пелеем и Фениксом (Il. IX, 480 слл.), хотя здесь, по-видимому, хорошо знакомая поэту житейская ситуация переведена в плоскость сказочной гиперболы, благодаря чему бездомный скиталец, ищущий приюта, получает от своего радушного гостеприимца уже не скромный надел, а целую страну с населяющим ее народом.
[257]Верность слуги своему патрону и благодетелю испытывалась прежде всего в бою. Во время сражения εταίροι неотступно следуют за героем, держат наготове его собственных лошадей и угоняют с поля захваченных им вражеских коней, принимают у него щит, когда он устает и окружают его в случае ранения.[258] Друзья-слуги ни на минуту не покидают героя и после боя по возвращении в лагерь. Они прислуживают ему за трапезой, стелят ему и его гостям постель и сами спят с ним под одним кровом или где-нибудь поблизости. Обязанности такого рода выполняют, например, друзья Ахилла: Патрокл, Автомедон, Алкимедон, Эпигей (Il. IX, 205 слл.; 658 слл.; XXIV, 621 слл.; 643 слл.). Показательно что все они считаются εταίροι не только по отношению к своему вождю и покровителю, но и по отношению друг к другу. Так, Автомедон назван «другом» Патрокла (Il. XVII, 459), Патрокл — «другом» Автомедона (ibid., 472), Алкимедон — «другом» Автомедона (ibid., 466, 500) и Эпигей — «другом» Патрокла (Il. XVI, 581).[259]
Домочадцы Ахилла вроде Патрокла или Автомедона составляют ядро его мирмидонской дружины, ее элиту. Но кроме них в состав дружины входят и другие, рядовые ратники, которые также считаются друзьями и слугами героя, но не постоянными, а временными.[260] Образ одного из них принимает Гермес, встретивший Приама на его пути в лагерь Ахилла (Il. XXIV, 396 слл.). Представляясь Ахиллу, он называет себя слугой Ахилла, сыном богатого мирмидонца — старца Поликтора. У Поликтора было семь сыновей. Одному из них выпал жребий идти вместе с Пелидом под Трою. Этого мирмидонского воина, как видно из его рассказа, не связывают с Ахиллом узы личной дружбы, он не имеет, вероятно, никакого отношения к ойкосу Пелея и идет на войну, повинуясь скорее житейской необходимости, чем чувству долга перед своим патроном. Сын Поликтора — фигура типичная для всего ахейского войска. С подобными ему «жертвами рока» мы сталкиваемся и в дружинах других героев. Так, среди дружинников Агамемнона, сложивших свою голову под стенами Трои, поэт называет коринфянина Евхенора, сына прорицателя Полиида (Il. ХIII, 663 слл.). Его отец предсказал ему, что он погибнет, если пойдет на войну, или исчахнет от тяжелой болезни, если останется дома. Евхенор предпочел первое, но не только потому, что не хотел медленно умирать под родительским кровом, а еще и потому, что боялся, что ахейцы подвергнут его, как дезертира тяжелой пене (τω 'ρ' άμα τ άργαλέην θωήν άλέεινεν 'Αχαιών). Оказавшийся в аналогичной ситуации богатый сикионец Эхепол дарит Агамемнону кобылицу Эфу, чтобы избавиться от обязанности участвовать в походе (Il. XXIII, 296 слл.).
