Пока было тихо, только иногда попискивали мыши, деловито перебегая коридорный тракт. Откровенно говоря, Кресу было скучно, к тому же, не привык он так долго стоять на ногах. От нечего делать он закручивал и раскручивал собственные длинные усы, и спустя полчаса такого вот немудрёного занятия стал в нём профессионалом высочайшего класса.
Наполненное томительным ожиданием смены караула существование тюремщика было прервано весьма странным, загадочным звуком, долетевшим из-за двери темничного склада. Звук был однозначно знакомым сочетанием букв, то есть определённым словом. Словом "убью", произнесённым явно угрожающим тоном.
Мурашки устроили на спине несчастного тюремщика ипподром. В хранилище перенесли труп скончавшегося незнамо от чего ведуна-отступника. Больше там никого не должно быть, а мёртвые, как известно, не кричат. Поговаривали, у покойника случился конфликт с треклятым горбуном, вылившийся в смерть ренегата. Мало ли, какие чары наложил на монаха горбатый чернокнижник? Вдруг мертвец встал и жаждет крови невинных людей? Или горбун на кого-то чрезмерно обижен и хочет расквитаться?
Крес, побелевший от страха, срывающимся голоском окликнул ближайшего тюремщика:
- Эй, Растаг, ты, с-случайно н-ничего не слышал только что?
Растага вопрос застал врасплох. Покрутив бритой башкой, словно пытался увидеть ускользнувший звук, он недоумённо пожал плечами:
- Да вроде тихо. А что такое?
- Да так, ничего. Послышалось, наверно.
Крес на негнущихся ногах подошёл к двери хранилища, обследовал громадный навесной замок. В памяти стояла кошмарная сцена избиения начальника темницы, ужасный лик бешеного горбуна, с которым тюремщик, если подумать, встречаться хотел меньше, чем с восставшим из мёртвых ведуном-отступником. Замок крепко держался на толстых железных петлицах; значит, никто мимо Креса не проходил в хранилище. Звук не повторялся, и тюремщик было решил, что ему и правда послышалось. На всякий случай он потрогал дверной засов и подпёр дверь найденной в коридоре метлой.
Дрожь в коленях не унималась добрых десять минут. Прислонившись к стенке, тюремщик радовался тишине, нарушаемой лишь мышиным писком и окриками коллег, когда его ушей достиг душераздирающий вой, сменившийся криком и грохотом погрома из темничного хранилища.
Очнулся бывший послушник Ордена Мудрости злым.
- Аполли, уродец мелкий, ты здесь? - гаркнул он.
Тьма молчала целую вечность. Виктор начал успокаиваться, приняв за страшный сон болтовню с горбуном. Внезапно кто-то пропищал:
