Виктор отдыхал, прислонившись спиной к стене. Лицо его сияло в полутьме камеры парой фонарей под глазами, на подбородке запеклась кровь из рассечения. Его давешний противник выглядел получше; он обошёлся многочисленными шишками, выпирающими несуразными рожками из густой рыжей шевелюры, и ссадиной на скуле. Правда, ссадина совершенно терялась на фоне устрашающего шрама и заросшей щетиной бороды. Детина искоса поглядывал то на дверь, у которой дежурил тюремщик, то на Виктора. Синюшные веки Сандини подрагивали, как и другие части тела; нервы у него сегодня были на взводе. Остальные заключённые перестали обращать внимание на новоприбывшего и занимались кто чем.
За стеной послышалась заунывная песня о беглом каторжнике, вернувшемся домой после долгих лет и заставшем жену в постели с любовником, о том, как каторжник задушил обоих и по своей воле отправился назад, на каторгу, где его благополучно повесили за побег и двойное убийство. В соседней камере суровые разбойники плакали навзрыд, слушая финал песни, посвящённый матери каторжника, носившей ему цветочки на могилку до самой своей смерти. Песня исполнялась так проникновенно, что тюремщик всхлипнул за дверью, а у Виктора защемило сердце.
- Как вам моя песня, дорогой Виктор? - спросил из-за стены знакомый голос.
Голос принадлежал горбуну Аполли. Бывший послушник стиснул зубы, чтобы не выдать какую-нибудь грубость. Уняв нахлынувшую злость, он произнёс:
- Тебе не выкрутиться, под пытками ты во всём сознаешься, и меня отпустят, восстановят в Ордене. Тебе лучше сознаться поскорее, чтоб не мучиться.
Горбун за стеной рассмеялся тихим спокойным смехом.
- Думаете, старый калека боится пыток, дорогой Виктор? Творец пошутил надо мной, создав таким, какой я сейчас. Моя жизнь пытка с рождения. Прерывание этой бесконечной пытки будет для меня означать лишь покой, дорогой Виктор; никакие иглы под ногти не сравнятся с моим жалким существованием.
- Почему ты заговорил со мной? - задал вопрос бывший послушник.
- А почему птицы улетают на юг осенью? Почему сани готовят летом, а телегу зимой? Ответите ли вы на эти немудрёные вопросы, мудрейший Виктор?
- Тебе что-то от меня нужно.
- Поистине, вы догадливы не по годам, дорогой Виктор, и мне нравится ход ваших мыслей. Видите ли, мы в некотором роде можем быть полезны друг другу. У меня есть то, что поможет вам, а у вас есть то, что поможет мне.
- Поможет в чём? Куда ты клонишь, горбун?
