- Эй, уважаемая! - окликнул Адами. Особа, не оборачиваясь, продолжала идти мелкими шажками. Святой охотник позвал громче: - Эй, старушка, постой! - фигура встала, повела головой из стороны в сторону. "Вот глухая тетеря!" - в сердцах подумал Давид. Он спрыгнул с края стены, догнал таинственную персону, отметив про себя её выпирающий живот. Активно жестикулируя, он спросил: - Ты не видела старика с цепью на ноге?
- Ась? - выдохнула особа.
- Старик! - терпеливо пояснял Адами, показывая жестом, будто приглаживает длинную бороду, хотя по обыкновению был выбрит. - С цепью на ноге! - он произносил слова медленно, громко, делая паузы меж словами. Вдобавок он дёрнул ногой, имитируя затруднённое передвижение. - Старик! С цепью! На ноге! Куда пошёл? Видела? - в завершение он двумя пальцами ткнул себе в глаза, после чего направил пальцы в глаза таинственной персоны, намереваясь сорвать вуаль. Та взвизгнула, видимо, испугавшись движений святого охотника, отпрянула и подняла руку с указующим перстом в сторону конца переулка. Перст был длинный, узловатый, с грязью под массивным продолговатым ногтем.
Самым удивительным было то, что живот особы вдруг провалился, и на ступню Адами упало нечто тяжёлое и твёрдое, вызвавшее взрыв острейшей боли. Тут же он почувствовал хлёсткий удар в лицо. Вокруг потемнело. Когда зрение восстановилось, он узрел улепётывающую "старушку", несущую знакомый булыжник, прикованный цепью к ноге. Мелькали женские шерстяные панталоны, надетые, надо полагать, для достоверности образа. Напяленные, стоит заметить, в спешке, задом наперёд. Надо же! Ведь она с самого начала показалась ему подозрительной, и лишь врождённая скромность не позволила ему сорвать марлевую вуаль немедля!
Святой охотник зарычал. Стена, о которую ему пришлось опереться, холодила спину, но он не ощущал прохлады. Боль пронзала ступню тысячами раскалённых игл, в глазах расползались тёмные пятна, поглощающие мир. Нет, он не сдастся! Давид рванулся за беглецом, схватил краешек серого одеяния. Манёвр задержал беглеца ровно на одно мгновение.
Старая влажная простыня покачивалась в руке никчёмной тряпкой, старик в лохмотьях пропал за углом. Рычащий молитву Адами двинулся за ним нелепыми, неуклюжими скачками, стараясь не ступать на повреждённую ногу. За углом оказался тупик, на сей раз перегораживавшая дорогу стена была куда выше предыдущей. Неужели беглец ушёл окончательно? Справа чернел дверной проём, возле него покоились остатки разбитой двери. Святой охотник погрузился в темноту, прислушался к звукам дома. Над ним кто-то шаркал босыми подошвами, шарканье сопровождалось позвякиванием. Старик? Кто, кроме него?
