Старая женщина положила на стол ошейник.
– Ты снял с рабов ошейники? – немного хрипловатым голосом спросила она.
Я промолчал, опустив взгляд в пол. Сзади появилось лезвие копья и острой кромкой прижалось к моей щеке. Женщина повторила вопрос, а руки, держащие меня за плечи, слегка сжали их.
– Я снял, – решив, что отпираться сейчас не лучшая затея, отозвался я.
– Как? – лаконично спросила она. – Ты магик?
– Мои отец и мать были крестьянами, – я хотел было ухмыльнуться, но вовремя вспомнил об острие у моего лица.
В империи лишь благородным разрешалось учиться на магов и целителей, поэтому пояснять, что я имел в виду, не потребовалось, она поняла, кивнула и на меня надели новый ошейник.
– Покажи, – она немного подалась вперед, глядя на меня слегка прищуренным взглядом.
Я устало поднял руку и, подхватив пальцем тоненькую синюю ниточку силы, легко разорвал ее. Затем потянул ошейник, и он расстегнулся. Девушка, до того молча стоявшая рядом со старшей, прошла ко мне, забирая полоску кожи. Пару раз щелкнув замком ошейника, она продемонстрировала его старшей. После моего вмешательства, его можно было использовать разве что как украшение. Магии в нем не осталось.
После демонстрации интерес ко мне потеряли. Охрана отволокла обратно в сарай, оставшись у входа. К этому времени воле костра появился и бородач. Видать, бегал он не лучше меня. Только вот вновь размещать вместе со мной пойманных каторжников не решились.
---
Утром меня разбудили, едва солнце поднялось над горизонтом на две ладони. Чтобы не замерзнуть ночью, я сгреб всю солому в кучу, пытаясь зарыться в нее с головой. Помогло не сильно, поэтому тело слушалось плохо. Знакомая по вчерашним событиям молодая девушка, обладательница, светло-серых, почти серебряного цвета глаз, толкнула меня ногой, отчего я выкатился из кучи соломы.
– Просыпайся, – бросила она довольно приятным голосом, пытаясь придать ему побольше отвращения и пренебрежения. Едва я разлепил глаза, как меня окатило ледяной водой. Это подействовало куда лучше, моментально сбивая сон. – Снимай свои грязные тряпки, смердящее отродье степной гиены.
Девушка скривилась, глядя на меня, потом бросила взгляд на ведро в руке. Со стороны двери послышался сдавленный смех.
– Я же тебе говорил, сестра, – в дверном проеме появилось улыбающееся лицо парня. – Одного ведра будет мало.
– Не позволю, чтобы он появился в шатре бабушки в подобном виде, – она зло прищурилась, глядя на брата. – Я вчера половину ночи отмывалась от этого запаха.
