Тогда он решил, что будет ждать их здесь хоть месяц.
А потом — заплакал. Теперь у него было время для этого.
* * *
Исчезновение Юрки ребята заметили почти сразу. Но «почти» — это очень много, когда летишь сломя голову.
— Стой! — крикнул Петька. — Где Юрка?
— Он тут был…
— Давай обратно!
— Ты посмотри, я здесь подожду, — сказал Димка.
Петька вернулся назад. Он помнил: когда перелезали через дерево, Юрка был рядом. Петька обошел дерево, заметил овраг, заглянул в него. Там никого не было.
— Юр-а-а!..
Дым спеленал звуки; лес не зазвенел, не откликнулся эхом, как прежде.
Петька подошел к Димке.
— Нет его… Давай вместе искать.
— Как же искать?.. — торопливо заговорил Димка. — Смотри, чего тут кругом… Мы сами не выберемся! Знаешь, Петь, он, наверное, вперед ушел.
И это объяснение вдруг показалось Петьке очень правильным. Он поверил ему сразу и без колебаний, потому что хотел поверить. Оставаться на месте было куда страшнее, чем идти вперед.
И они побежали дальше.
А дым становился все плотнее. Он оторвался от земли, окутал стволы; все стало нереальным, расплывчатым, мутно-серым. Сами того не зная, потеряв направление, ребята бежали по большому кругу. Они уже прошли самую далекую от огня точку и теперь снова приближались к нему.
Впереди посветлело. Они бросились туда. Пелена дыма осталась за спиной, и ребята увидели огонь.
Внизу он был не буйный, а какой-то ползучий. Пламя падало с верхушек деревьев, растекалось по земле извилистыми, удобными для него путями. Но вверху огонь шел по кронам сосен и кедров, и в глубине леса черно-рыжие языки сливались в один лохматый костер. Дым рвался вверх, но, прижимаемый ветром, опускался на землю за спинами ребят.
Они стояли на большой поляне. Но даже здесь струи воздуха были горячими и шершавыми. Они кололи щеки тысячами иголок, и казалось, что кожа на лице натянулась до предела и готова лопнуть.
Ребята повернулись и бросились в белесую муть, из которой только что вышли. Они бежали и чувствовали, что сердце каждого из них как будто переместилось в виски. Удары пульса стучали в голове все настойчивее и громче.
Петька с разбегу влетел в какой-то куст и, запутавшись в ветвях, повис на них. Несколько секунд он не двигался. Потом крикнул:
— Димка!
Димка оглянулся. Он даже остановился, чтобы повернуть назад. Он даже сделал один шаг по направлению к Петьке…
— Димка!.. — снова позвал Петька. Голос его был прерывистым и приглушенным.
И Димка вдруг испугался этого голоса. Жалость к самому себе пробудилась в нем — острая, беспощадная жалость. Ведь и он, Димка, мог бы лежать вот так и кричать таким голосом. Но этого не должно быть! Он еще может бежать… Он выберется… У него болит голова и стучит в висках, но он выберется…
