Повесть об Атлантиде | страница 101
Гога лежал метрах в пяти впереди искалеченного самолета.
Каждый шаг болью отзывался в затылке, и, подойдя к Гоге, Федя опустился на колени.
— Гога… — позвал он.
Летчик молчал. Он лежал ничком у подножия дерева, и левая рука его была вытянута и сжата в кулак, будто он все еще держал ручку.
Федя осторожно приподнял его тяжелую голову и заглянул в лицо.
— Гога!
Гога открыл глаза и посмотрел на Федю непонимающим, хмельным взглядом.
— Сейчас… — сказал он спокойно и равнодушно. Он шевельнул рукой, как будто хотел поднести ее к голове, и на лице его появилось выражение боли и радости.
— Ты жив? — спросил он.
— Голова очень болит.
— Ты жив, Федька! — повторил Гога. — Помоги мне сесть.
Федя потянул его за кожанку. Гога, опираясь рукой о землю, приподнялся и прислонился спиной к дереву. На лице его выступил пот, и он снова закрыл глаза.
— В кабине, в боковом кармане… аптечка… принеси.
Федя с трудом добрел до машины. Свесившись в кабину, он достал аптечку. Гога открыл ее одной рукой и обмотал Федину голову широким бинтом. Кровь перестала течь.
— Теперь нужно достать брезент, он в багажнике. Помоги мне встать.
Федя присел. Гога обнял его за шею, и они оба, покачиваясь, поднялись на ноги. Голова Феди гудела, но все же он заметил, что каждое движение дается Гоге с большим трудом.
— Почему ты не можешь идти сам? — спросил он.
— У меня внутри что-то неладно. Кажется, ребра…
Они вытащили брезент и расстелили его у подножия той самой ели, о которую ударился Гога.
Так они просидели ночь, а наутро услышали далекий рокот мотора. Он погудел чуть слышно и стих.
— Они могут нас не найти, — сказал Гога. — Мы шли километров на тридцать южнее трассы. А машина врезалась в самую гущу — сверху не видно. Понимаешь, Федор?
— Да.
— Ты можешь идти?
— Сейчас. — Федя поднялся на ноги. Все поплыло, закружилось перед глазами. — У меня будто лопнула голова, — сказал Федя. — Я хочу идти и не могу.
— Это получилось глупо, — сказал Гога, глядя прямо на Федю. — Я не должен был этого делать. Но я пугал их не раз, когда летал один… Они всегда разлетаются. Их нельзя сбить, даже если хочешь. Этот дурак ударился о винт, и полетела лопасть… Я не оправдываюсь, малыш… Когда мы вернемся, мне не будет пощады!
— Я никому не скажу, — ответил Федя. — Ты не думай…
— Спасибо, — медленно проговорил Гога. — Спасибо, Федор. Но я сам себе не дам пощады. А теперь я должен идти. Если я встану, то дойду. Я не бросаю тебя, — понимаешь? Все дело в том, что они могут нас не найти. Отсюда километров двадцать до реки. Но они ищут совсем не там. Помоги мне чуть-чуть.
