Людей на лошадях было очень много. Возможно, целый кавалерийский полк. Но они в нерешительности стояли на месте и не спешили устремляться в атаку. Я думал об этом впоследствии: а что еще они могли сделать? Кидаться с саблями на танки было бы смешно. У нас, конечно, ходила такая байка, будто польские уланы пытались с саблями нашу бронетехнику атаковать. Но, мне кажется, это всего лишь байка, я сам ни разу такого не видел.
Тем не менее польская пехота вела по нам очень плотный огонь. Их пулеметы не замолкали, их пушки сумели подбить два или три наших танка.
Нам пришлось прятаться за нашей бронетехникой. Это спасло не всех. И уже раздавались крики раненых немецких бойцов. Естественно, появились и первые убитые. Я не думал об этом. Я даже забыл о том, что я снайпер. Я просто беспорядочно стрелял в сторону поляков. То же самое делали и остальные ребята из моего взвода.
Так продолжалось несколько минут, пока сержант Бергер не заорал на нас:
– Вы снайперы или кто? А ну-ка, уничтожьте польских пулеметчиков!
Услышав такой окрик, я сразу пришел в себя. Через несколько мгновений в перекрестии моего прицела появился человек, стрелявший по нам из пулемета. Я нажал на спусковой крючок. Сквозь оптический прицел я увидел, что к пораженному мной поляку подскочил еще один солдат, а другой поляк занял место павшего товарища, чтобы вместо него вести огонь из пулемета. Этого нельзя было допустить, и мне ничего не оставалось делать, как передернуть затвор и снова нажать на спусковой крючок. Так продолжалось еще несколько раз. У меня единственного во взводе был оптический прицел, позволявший убивать врагов на таком расстоянии в рассветных сумерках. Я впервые в жизни убивал живых людей. Но я не думал об этом. Следующей моей целью стали артиллеристы, которые стреляли из противотанкового орудия по нашей бронетехнике. Первому я попал точно в грудь, а потом убил и ранил еще нескольких из них. А еще через десять-пятнадцать минут бой затих. Наши танки сделали свое дело, они подошли вплотную к позициям врага, и поляки обратились в бегство.
– Мы победили! – кричали ребята из моего взвода.
А меня рвало, я думал о том, что впервые в жизни от моей руки погибли люди. Ко мне подошел сержант Бергер. Он сказал:
– Ладно, Гюнтер, ты должен был пройти через это. Двадцать лет назад меня тоже рвало, когда я впервые убил человека. Но ты спас своих товарищей. А это самое главное. Запомни: если ты пожалеешь врага, это может стоить жизни твоему другу или даже тебе самому. Ты ведь даже не за Гитлера здесь воюешь, не за Германию, а за своих друзей и за самого себя. – Последние слова сержант Бергер произнес шепотом, так что я был единственным, кто мог их услышать.
