Мне до сих пор непонятен и удивителен тот факт, что чехи, обладавшие танками, артиллерией, противотанковыми орудиями и разнообразным стрелковым оружием, не оказали нам никакого сопротивления. В результате все их вооружение также перешло к Вермахту. Впрочем, нас, солдат, подобный исход более чем устраивал. У нас ведь и потерь не было, и героями себя ощущали: как-никак даже без боя нам враг сдается.
В Праге я пробыл еще пять с половиной месяцев. Все это время я писал домой по несколько раз в неделю. Я очень скучал по своей семье и переживал, что первый год жизни моего сына не проходит у меня на глазах. Однако я утешал себя тем, что моя служба идет более чем спокойно. Прага в те дни была вполне приветливым для нас городом. А когда нас отпускали в увольнения, мы могли даже позволить себе пофлиртовать с прекрасными пражанками. Впрочем, я любил свою жену, и поэтому у меня лично дальше флирта дело не заходило. Но, так или иначе, я надеялся, что остальной срок моей службы пройдет столь же легко.
Надо сказать, для подобных надежд у меня были все основания. В мае 1939-го Гитлер подписал соглашение с Италией, в результате чего эта страна стала официальным союзником Германии. Немного позднее, 23 августа 1939 года, был заключен пакт о ненападении между Германией и Россией. Через несколько дней после этого я узнал, что наша дивизия окажется в числе войск, которые войдут в Польшу. Это не вызвало у меня никаких опасений. Я был уверен, что там повторится то же самое, что было в Чехословакии. Единственным неудобством был приказ, запрещавший говорить кому бы то ни было о предстоящей операции.
Соответственно, мне очень сложно было написать последнее перед этой кампанией письмо домой. Я написал его в общих словах. Сказал, что служба моя идет так же хорошо, как и прежде, и что я очень скучаю по матери, Ингрид и нашему маленькому ребенку.
Ночью 1 сентября 1939 года я находился в грузовике, который ехал по территории Чехословакии, но неумолимо приближался к польской границе. До рассвета оставалось еще несколько часов.
Глава третья. Вторжение в Польшу
Сентябрь, 1939
Наша колонна стояла примерно в двадцати километрах от польской границы. Ровно в четыре часа утра мы начали двигаться в сторону Польши. Сидя в грузовике, мы шутили о том, насколько ретиво поляки будут салютовать и кричать: «Хайль Гитлер!» Но через некоторое время я заметил, что лицо сержанта Бергера (на этот раз он ехал вместе с нами в кузове грузовика) выглядит вовсе не столь беззаботным, как наше настроение. Это вселило в меня неприятные опасения. Через некоторое время мы услышали где-то в воздухе рев моторов.
