– Совершенно верно.
– А что в таком случае вы делали в кормоцехе? Согласитесь, место неподходящее для столь раннего визита.
– Я хотела взять немного сладкого корма для Офелии. Она его очень любит.
– Офель… о да, осел.
– Она ослица.
Он отреагировал на эту поправку нервным подергиванием рта.
– И вы даже не предполагали, что там лежат деньги, не знали, чьи это деньги, и тому подобное. Вы просто увидели их и взяли, потому что они были нужны вам, верно?
– Верно.
– Тогда скажите мне вот что: зачем вы заглянули в мешок?
– Потому что он был другой марки. Обычно мы пользуемся кормами с фермы Саузен. А на этом мешке было клеймо Бснтонса, которым помечают корм низкого качества. Наших лошадей таким кормом кормить нельзя, а значит, и мешок этот не должен был находиться в кормоцехе – ведь кто-то мог по ошибке взять корм из него. А из-за некачественного корма у лошадей может быть расстройство пищеварительного тракта. Породистые лошади требуют особого ухода. Я как раз собиралась убрать этот мешок, чтобы, не дай Бог, не было неприятностей, но, подняв его, сразу сообразила, что в нем вовсе не корм. Потому-то и заглянула внутрь.
– Вы удивились, обнаружив деньги?
Это было мягко сказано, мысленно отметила Молли. – О да.
Агент на мгновение задумался. Его взгляд скользнул по ее лицу, затем спустился ниже, окинув изящную, затянутую в джинсы фигурку. Молли было ясно, что он взвешивает ее слова, пытаясь определить, насколько они правдивы.
– Сколько вам лет? – отрывисто произнес он.
– Двадцать четыре.
– Вы живете здесь со своими братьями и сестрами, так ведь? У вас их несколько?
– Четверо. Два брата, две сестры.
– И вы – старшая.
– Разве вы не выяснили все это перед тем, как идти ко мне? Разумеется, разузнали в подробностях. Вы ведь ФБР? – В ее словах звучало негодование. – В таком случае вам уже известно, что я старшая, тогда зачем же вы спрашиваете?
Ее эмоциональный выпад не возымел никакого действия. Следующим прозвучал вопрос:
– Где ваши родители?
Молли напряглась. Он заходил слишком далеко, вторгаясь в святая святых ее души, куда она никого и никогда не допускала.
– Послушайте, ну какое вам дело? Мои родители здесь совершенно ни при чем.
– Я хочу знать.
Да, ей тоже многого хотелось – например, чтобы он ушел. Но она не могла себе позволить выгнать его – хотя бы потому, что у него в кармане лежала эта злополучная пленка. Она-то и была его козырным тузом, с ней он имел право требовать ответов на свои вопросы, какими бы щекотливыми они ни были.
