Не понять ему и того, каково ей сейчас, до смерти перепутанной, смотреть ему в глаза и давать показания.
Его глаза, устремленные на нее, поражали яркой голубизной. Встретив их взгляд, Молли решила, что любая дальнейшая попытка изворачиваться и лгать окажется пустой тратой времени и сил. С видеокассетой, убийственной уликой., он крепко держал ее на крючке.
– Никто меня не посылал, – сказала она.
– Я не смогу помочь вам, если вы не станете говорить правду.
– Это и есть правда. Я взяла деньги, потому что нам… мне… они очень нужны. Никто меня не посылал за ними.
– Что вы делали в конюшне в три сорок пять Уфа? – Он обрушил на нее этот вопрос, словно кирпич.
– Я… я работаю там, на Уайландской ферме. Во всяком случае, работала.
– Что значит работала?
– Несколько дней тому назад я психанула и ушла. Сегодня утром пошла на конюшню, чтобы забрать последний чек.
– Из-за чего вы «психанули»?
Молли с ужасом осознала, что заливается краской стыда.
– Один парень грубо схватил меня, а мне это не понравилось.
– Кто? Дон Симпсон?
– Нет, не мистер Симпсон. Торнтон Уайланд. Его семье принадлежат конюшни.
Он с минуту осмысливал сказанное, затем возобновил атаку с другого фланга.
– Итак, вы отправились в конюшню за последним чеком в три сорок пять утра?
– Я всегда начинаю… начинала… работу в пять утра. Три сорок пять – это не так уж рано в конном бизнесе.
– От кого вы должны были получить чек?
– От мистера Симпсона.
– Его там не было.
– Обычно он появляется в конюшнях около четырех. Он любит приходить самым первым. Я пришла пораньше, поскольку не хотела пропустить его. Мне нужен был… нужен… этот чек.
– Итак, вы пришли пораньше. Во сколько? Кого вы увидели? Кто был в конюшне?
– Я появилась там примерно в половине четвертого. Никого не увидела. Обычно всю жизнь в конюшне дежурит ночной конюх, но, даже если он и был там, я его не встретила.
– Скажите, мисс Батлер, что вы делали в пустой конюшне между тремя тридцатью и временем, когда вы вошли в кормоцех?
– Я проверила лошадей, поговорила с Офелией. – Она уже не видела смысла в том, чтобы поправить его в произношении ее фамилии. Кроме того, ей показалось, что это даже неплохо, если он не все будет знать о ней. Она смутно предчувствовала, что это недопонимание в отношении ее личности когда-нибудь обернется для нее выгодным преимуществом.
– Поговорили с кем?
– С Офелией. Это ослица. Не так давно ее изувечили, и с тех пор она боится людей. Но мне она доверяет. Я хотела убедиться, что с ней все в порядке.
