— Мы подкармливаем Синицыну и Бабенко глюкозой внутривенно, не давая организму расходовать внутренние запасы. У каждого «саркофага» будет дежурить по паре сотрудников. «Саркофаги» подключены к дублированной системе энергопитания, с возможностью автономной работы на очень большой срок.
— Хорошо. Жду от тебя информации в любое время дня и ночи.
* * *
Этим утром Женьке снова не дали выспаться. Ко вчерашнему вечеру ветер нагнал туч и с рассветом заморосил мелкий дождик. Полусонная, она выбралась испод самолёта и погрозила тучам кулаком. Водные процедуры, вкупе с моросящим дождиком, составили определённый контраст, из-за чего к Синицыной пришла бодрость. С недовольным видом она надела немного отсыревшую форму и забралась в кабину «Лавочкина». Включенное радио донесло до её слуха жуткий грохот в эфире, отрывки команд и отборный мат наших асов.
— Фигасе! Какие тут события разворачиваются! А я всё проспала.
Только поднявшись в воздух, Синицына увидела зарево от пожарищ на земле и заметила массированное наступление германских войск. Танки, самоходки, бронемашины, поддерживаемые пехотой и самолётами, отчаянно атаковали наши позиции. В небе, километрах так в десяти от неё, шёл ожесточенный бой множественных авиационных соединений противоборствующих сторон. Оба приёмника доносили откровенную ругань и проклятия непримиримых противников, стремящихся уничтожить друг друга.
Девушка осторожно подобралась к самой гуще боя, когда радио донесло реплику, заставившую Женьку похолодеть всем сердцем.
— «Лютик» твоего ведомого только что сбили! У тебя на хвосте трое «бубновых»!
Рыжий «Лавочкин» снова превратился в злого шмеля, уничтожавшего всех недругов на своём пути. По счастливому стечению обстоятельств девушке на глаза попался зажатый с трёх сторон «Лютик» и ей потребовалось лишь пара минут, чтобы покончить с преследовавшими его мессерами.
— Евгения, спасибо!
— Тарщ Бабенко! Я уже прочно вошла в роль вашего телохранителя.
— Синицына! Не фамильничай, не забыла, что меня Костей зовут?
— А сам, значит, такой правильный весь и тоже не фамильничаешь?
Сходу вклинившись в водоворот этой драматической битвы, Женька перестала ощущать своё тело. Остались лишь глаза, кисти рук и ноги, остального для неё просто не существовало. Поджигая одного за другим «худых», «фокеров» и «лапотников», она со злостью кидалась на следующего.
— От Курска и Орла, война нас довела, до самых вражеских ворот, такие, брат, дела! Когда-нибудь мы вспомним это, и не поверится самим! А нынче нам нужна одна победа! Одна на всех, мы за ценой не постоим! — кричала она в микрофон, яростно шпигуя самолёты противника испепеляющим огнём — Что, сволочи?! Не ждали такого отпора?! У меня прадед сгорел в самолёте! Я за всех наших поквитаюсь с вами! Чтобы помнили! На всю жизнь!
