— Откуда у тебя такая информация?
— После отъезда Константина Сергеевича, я назначен главой филиала и мне открыт доступ к оперативной информации. Кстати! Гейнц Бэр «Притцль», на своём МЕ-262, уже получил вызов в группу армий «Центр» для ликвидации загадочного пилота, так что тебе туда путь заказан. И всё из-за твоей неуёмной безбашенности! Мы столько надежд на тебя возлагали, а ты нас подставила!
— Ну и дурак! Теперь у нас есть возможность ликвидировать сингулярность[8]. «Притцль» уничтожил Гринберга и тем самым создал временной прецедент, а я сегодня «возвратила долг».
— Но засветила себя перед руководством страны!
— Через некоторое время все забудут об этом инциденте.
— Не забудут. Берия ни о чём не забывает. За рыжим истребителем теперь будут следить Особые отделы всех подразделений и фронтов, и как только ты появишься снова…
— А мы начнём продвигать мистический ореол моего персонажа! Немцы назвали меня Рыжей Валькирией? Отлично! Советские люди в то время были атеистами, а на фрицев мы нагоним страх перед их арийскими корнями.
— А наши будут только статистами, смотрящими на это со стороны? — недоверчиво поинтересовался Антон.
— А кто из политработников рискнёт отразить в рапорте мистику, когда Рыжая Валькирия начнёт в эфире свои проповеди, взывающие к истокам их веры?
— И ты сможешь такое сделать?
— У меня по немецкому «пять», две олимпиады за плечами.
— Ну, не знаю… нужно проконсультироваться с руководством.
— А где, кстати, Бабенко? Почему его срочно перевели в другой город?
— А что ты так за него переживаешь? — хитро посмотрел на девушку Антон. — Он тебе, как мужчина, понравился?
— Он нормальный мужик. Не пристаёт. Общается по делу, а не зубы скалит, как ты! — парировала Женька.
— Я не могу тебе рассказать про него. Это закрытая информация.
— Во время воздушного боя я общалась по радио со старлеем Бабенко. И голос, кстати, был очень похож на Константина Сергеевича.
— И что? Мало ли «Бабенко» было тогда, есть сейчас и будет существовать в будущем?
— Ох, и вредный же ты, Тоха! Вреднее меня! Бэ! — показала она ему язык.
— С кем поведёшься! — парировал он ей.
