До сих пор, анализируя массовую серийную телепродукцию, мы стремились вычленить из нее отдельные жанры и тематические группы. Мы пытались провести границы между ними, определить место каждой из них в системе драматических программ буржуазного телевидения. Но при всех жанровых различиях те или иные разновидности «массового искусства» предстают в телепрограмме не изолированно друг от друга, а в сплошном потоке, пересекаясь, взаимодействуя. И не удивительно, что в зрительском восприятии вереница образов и сюжетов, систематически поставляемых телеэкраном, сливается в некое причудливое целое.
Аудитории буржуазного телевидения предлагается словно бы одна нескончаемая, поделенная на бесчисленное множество эпизодов серия, в которой ковбои мирно уживаются с призраками, домохозяйки путешествуют в космосе, детективы гоняются за монстрами, а короли и королевы обитают по соседству с полицейскими и адвокатами.
Вся эта пестрая смесь сопутствует повседневному существованию гигантского множества людей, для которых телевидение превратилось в основную форму проведения досуга. Мелькающие на экране призрачные образы «массового искусства» нередко начинают вытеснять из сознания окружающую реальность. Погружение в мир этих образов становится для многих столь же привычным и необходимым, как сон или еда, — и так же вновь и вновь требует повторения. Да, собственно, это и есть странное подобие сна — «сон с открытыми глазами», как определил его один из самых глубоких и проницательных критиков «массового искусства» Антонио Грамши [1].
