Герои же «мыльных опер» часто занимают несколько более высокое положение на социальной лестнице. Однако дистанция между ними и аудиторией не слишком велика, так что телезрительницам легко принять эти передачи за рассказ о жизни людей своего социального круга. Такое самоотождествление льстит самолюбию многих из тех, кто в условиях буржуазного общества тщетно стремится к преуспеянию. К тому же удел типичной любительницы «мыльной оперы» — дети и домашний очаг.
Ее кругозор, как правило, узок, духовный мир скуден, жизненный быт ограничен сферой бытовых забот. Будни такой женщины монотонны, скучны и унылы. Но именно поэтому ей необходим своего рода «выход в свет» — хотя бы воображаемый, если невозможен реальный. Эту психологическую разрядку как раз и дает «мыльная опера».
Если сравнить «мыльные оперы» с семейными сериями, то обнаружатся существенные различия в характере изображения семьи. В семейных сериях домашний очаг незыблем, ему практически ничто не угрожает, и даже в редких случаях разводов («Я люблю Люси») супруги расходятся по обоюдному согласию. В «мыльных операх» картина совершенно иная: здесь домашнему благополучию постоянно что-то грозит — другая женщина, криминальные обстоятельства, случай и т. д. Да и сами семейные отношения полны надрыва, патологических вывертов и экзальтации.
В отличие от семейных серий, где быт предстает вполне устоявшимся, в «мыльных операх» герои либо с кем-то или с чем-то борются за сохранение брачных уз, либо страдают от их разрыва, либо же — распространенный вариант — страстно устремляются навстречу своему избраннику или избраннице. Это придает действию особую романтическую окраску, в то время как мир семейных серий обыден и прозаичен. Поэтому «мыльные оперы» дают выход страстям, играя роль своеобразного эмоционального клапана для определенной, очень значительной части аудитории.
Однако эмоциональная встряска после приобщения к очередной «мыльной опере» приносит в конечном счете успокоение. Успокаивает и благополучный финал (если он благополучный), по-своему успокаивают и сами переживания телевизионных героев. Ведь, вдоволь насмотревшись экранных «страстей», домохозяйка, живущая только семейными интересами, испытывает чувство облегчения от того, что беды и несчастья, промелькнувшие на экране, произошли не с нею, миновали ее. Тем самым «мыльная опера» как бы доказывает от противного необходимость довольствоваться малым, одновременно запугивая и утешая своих зрителей. Что же касается ее претензий на достоверность, то нельзя не согласиться с уже упоминавшимся английским журналистом Б. Норманом, который писал, что эти серии «имеют своей целью показать кусок реальной жизни, однако то, что они представляют, — не жизнь, а сплошная иллюзия. Это всего лишь сентиментальная и романтизированная версия жизни» [10].
