* * *
В Белграде позднее лето. Манчич и Голубич медленно гуляют по центру города.
– Я так рада, что ты наконец-то забыл про свою Европу и приехал в Белград. У тебя столько работы, что ты редко навещаешь меня. Но я вижу, что тебя что-то беспокоит. Ты купил почти все газеты, точно ждешь какого-то очень важного сообщения. Что ты интересного вычитал в сегодняшней газете, Муйко? Ты так хмыкнул при этом. Я не поняла – расстроился ты или обрадовался?
– Я действительно все время жду плохих новостей из… Германии. Но сегодня меня поразило одно сообщение из Мексики. Газеты написали, что в Мексике убит Лев Троцкий. Ты не любишь политику, но я думаю, ты о нем слышала.
– Ну, не до такой же степени я аполитична, чтобы не знать о Троцком.
– Так вот, его убил какой-то молодой ухажер его секретарши. Возможно, из ревности. Но я хмыкнул не от этого, а от того, что Лев Троцкий как корреспондент бывал в Белграде. Даже написал статью про убийство эрцгерцога Фердинанда. Больше того, он знал одного из участников сараевского покушения – Владимира Гачиновича.
– Ты же его тоже знал? Знал. А что с ним стало?
– Он умер в Швейцарии, в Берне. Ходили слухи, что его убили. Возможно, что-нибудь сказал лишнее. Может быть, тому же Троцкому. Никто не знает.
Елизавета идет некоторое время молча, опустив голову, взволнованно теребя концы шелкового шейного платка. Потом поднимает глаза на своего друга.
– Мустафа, а ты бы смог убить человека?
Мустафа удивленно смотрит на неё. Потом в его глазах читается понимание. Помолчав, словно вдумываясь в вопрос, ответил, тщательно подбирая слова.
– Конечно. Я же три раза воевал. Ты же видела мои шрамы.
– Нет, я не о том… не о таком убийстве… на расстоянии. А человека, которого ты знаешь, ты смог бы убить?
Голубич снова отвечает после некоторой паузы.
– Наверное, смог бы. В каждом мужчине спит воин. Но это теоретический вопрос. Все зависит от обстоятельств. Смотря, что этот знакомый сделал. А почему ты спрашиваешь?
– Да так. Что-то грустно стало от твоих новостей. Скажи еще, ты сам боишься смерти?
– Знаешь, Лиза. Когда ты в течение нескольких лет слышишь над головой вой снарядов и стон мин, каждая из которых может уже в следующую секунду разорвать твое тело на куски, постепенно привыкаешь. Начинаешь все воспринимать как тяжелую работу. Кровавую, но неизбежную.
– А в бога ты веришь, мой дорогой, мой любимый Муйко?
Мустафа в ответ только вздохнул.
– Я буду молиться за тебя. Ничего не бойся. Я так буду молить Бога, что с тобой ничего не случится.
