– Благодарю вас, – говорит она по-сербски и, принимая коробку, внезапно, удивленно глядит на Мустафу огромными красивыми глазами и останавливается. Это Елизовета Манчич – девочка, бывшая когда-то свидетельницей прыжка Голубича с железнодорожного моста через Саву.
– У вас все в порядке? – любезно спрашивает он её по-немецки.
– Данке шён, – немного растерянно отвечает она и следует за носильщиком, несколько раз оглядываясь на Голубича.
– Какая красавица, – замечает его собеседник. – Жду вас с нетерпеньем и надеюсь, что вы уговорите ваших друзей. До скорой встречи. Ауфедерзеин.
– Ауфедерзеин.
Голубич сидит в середине вагона-ресторана, переполненного пассажирами. Но за столиком на двоих он один. Входит Манчич. Останавливается. Оглядывает зал. Видит Голубича и медленно, словно в раздумье, направляется к его столику.
– Простите. Вы не возражаете?
– Напротив, буду очень рад, – также по-немецки отвечает тот.
Манчич усаживается и довольно откровенно рассматривает Мустафу. Достает пачку длинных тонких сигарет, вынимает одну, слегка разминает её пальцами.
– Не возражаете?
– Что вы. Я сам заядлый курильщик, – указывает на лежащую рядом трубку Мустафа и зажигает спичку.
– Вы – сербка или…?
– Сербка. Когда-то давно в родне были венгры, но очень, очень давно. А вы?
– И у меня сложная кровь. Есть в ней и сербская, но тоже очень давно. Бокал шампанского?
– Как? Вот так сразу и шампанское. Мы ведь даже еще не знакомы.
– Так я и предлагаю выпить шампанского за встречу и за знакомство.
– Вы полагаете…. Впрочем, благодарю, с удовольствием.
Голубич заказывает бутылку шампанского и, переходя на сербский, с большим акцентом спрашивает у официанта, что он рекомендует из закусок и блюд. Выслушав, вопросительно смотрит на Манчич. Та что-то выясняет и, наконец, что-то заказывает. Когда официант отходит, девушка с улыбкой обращается к Голубичу на своем родном языке: «А вы, господин…?»
– Фогель, – любезно подсказывает тот.
– Господин Фогель. Вы довольно неплохо говорите по-сербски.
– Вы очень любезны, мадам.
– Мадемуазель, – уже по-французски поправляет его Манчич.
– Простите, мадемуазель…? – также по-французски извиняется Мустафа.
– Манчич. Елизавета Манчич.
– Я – Вильгельм Фогель. Мне очень приятно, мадемуазель Елизафет, познакомиться с вами. Прозит.
– Мне также. Ваше здоровье.
– Если не секрет, далеко направляетесь?
– Нет, в Сербии ничего нет далеко. Я еду в Новый Сад. Я живу там, хотя хотела бы перебраться в Белград.
