– Хальт, просыпайтесь, быстро просыпайтесь…
* * *
Мрачная комната в гестапо, подвальное помещение без окон. Слева от входной двери у стены обычный канцелярский стол. На нем аккуратная стопка бумаги, настольная лампа с красным металлическим абажуром. Некоторое время это помещение пусто. Но вскоре дверь распахивается. В комнату энергично входит немецкий офицер в походной форме, за ним высокий мужчина в костюме, со связанными за спиной руками. У мужчины крупный нос с горбинкой, высокий лоб, темные, слегка редеющие волосы. У него бледное, но довольно спокойное лицо очень волевого человека. Он останавливается посреди комнаты, стоит, глядя на стол. Офицер подходит к столу, достает из кармана френча какую-то бумагу и нетерпеливо оглядывается на дверь.
– Вечно их приходится ждать, как будто у других нет дел, кроме как доставлять задержанных, – бурчит он, затем садится на табурет, кладет ногу на ногу, покачивает носком сапога. На арестованного он не смотрит, не предлагает ему сесть. В тягостном молчании проходит несколько минут. Двери вновь распахиваются, неторопливо входит офицер в черном мундире, брезгливо обходит задержанного, садится за стол, двигает к себе лампу, берет и читает положенную на стол бумагу. Подписывает её и подает первому офицеру:
– Отметьте в канцелярии и свободны. Благодарю. Все обошлось благополучно?
– Я знаю, отмечу. Да, все благополучно и тихо. До свиданья.
Офицер и два солдата у двери выходят из комнаты. В неё тотчас вбегает унтер-офицер и садится за низенький столик у боковой двери. Когда он зажигает лампу у себя на столе, на ней видна пишущая машинка. Офицер смотрит, как тот вставляет в неё бумагу, потягивается и, не глядя на стоящего человека, немного лениво говорит унтеру:
– Ну, что, Генрих, ночь кончается. Думаю, ничего интересного уже не будет. Какие у тебя планы на день?
Не дождавшись ответа, резко поворачивается к арестованному и почти кричит по-немецки:
– Фамилия! Имя, год рождения? Чего стоишь? Садись на табурет!
Мужчина садится, поводит плечами, словно напоминая о связанных руках, и с деланным спокойствием отвечает:
– Называюсь я, мой господин, Гойко Тамиджич. 1891 года рождения. Родился в Герцеговине.
– Вот как. Вы знаете немецкий язык. Это приятно, тем более что у Вас хорошее произношение. Где учили язык? Генрих, звякни-ка, пожалуйста, в канцелярию. Пусть срочно принесут дело господина Тамни…тами…джи…ча, – по слогам выговаривает он фамилию. Так где вы, говорите, учили язык?
