Ах, Ник, Ник! Как хорошо ей знакомо это выражение, это лицо, такое родное, любимое, дорогое… Сердце ее болезненно сжалось.
– Уходи, – проговорила она сквозь сжатые губы и уже повернулась, чтобы отойти.
– Только с тобой. На этот раз только с тобой. – И он схватил ее за руку выше локтя. Невольно взглянув вниз, она заметила его загар, который выглядел еще темнее на фоне ее белой кожи и крахмальной манжеты его рубашки, черные волоски на запястье, дорогие золотые часы. Сильная, горячая, с чуть грубоватой ладонью рука властно держала ее так, словно он имел все права на это. О, как бы она хотела, чтобы так и было!
– Пожалуйста, отпусти. – Боясь привлечь внимание гостей, Мэгги не пыталась вырвать руку, она даже повернулась к нему, чтобы сделать его жест менее заметным, и слабо улыбнулась.
– Не могу. – И рот его искривила горькая улыбка, которую он пытался сдержать раньше. – Мне кажется, и ты не хочешь этого. Хоть раз скажи правду, Магдалена. Ты действительно хочешь, чтобы я уехал? – Он разжал пальцы, и теперь они почти ласкали ее. В этот момент она вырвала руку.
– Да, – ответила она тихо, но с холодной твердой решимостью. – Ты осложняешь жизнь, а мне этого совсем не надо.
Ник неожиданно рассмеялся.
– Знаешь, а ведь и ты не делаешь мою легче!
– Значит, сделай так, чтобы было лучше для нас обоих, оставь меня в покое.
Но, несмотря на такой ответ, он вновь поймал ее руку и, сплетя ее пальцы со своими, повел к танцплощадке, на ходу похлопав пианиста по плечу.
– Черт возьми, Ник, отпусти! – яростным шепотом проговорила она, когда они достигли площадки и он повернул ее к себе, все еще держа за руку. Оказавшись в гуще танцующих и заметив, что многие уже посматривают в их сторону, она широко улыбнулась, понимая, что улыбка эта не введет в заблуждение Ника: ведь как никто другой он умел читать по ее глазам.
– Не ругайся, Магдалена, – нежно упрекнул он, как только зазвучала новая мелодия. Затем он обнял ее и начал танцевать.
«…Где мы бродили под дождем и где когда-то так смеялись…» – чуть слышно напевал он ей в ухо. И почувствовав, как земля уплывает из-под ног, она положила голову ему на плечо.
Как давно она не слышала эту песню, целых двенадцать лет! Иногда, когда она ехала в автомобиле, мелодия звучала по радио, но она тут же просила выключить приемник, потому что песня рождала в душе невыносимую боль, рождала столько воспоминаний… Прекрасных и в то же время мучительных. От них разрывалось сердце. И он знал это. Знал, черт возьми, и намеренно заказал эту песню, понимая, что она вспомнит то, о чем хотела забыть.
