Тьфу! Как был ты, Алектор, трусишкой, как жил ты всегда по принципу «Как бы чего не вышло», так и доживаешь свой век. Как бы чего не вышло… Вот ничего у тебя и не выходит, старина…
И вовсе никакой не страх удерживал старого профессора от исполнения давней мечты. Просто он полагал, что полет уважаемого ученого будет выглядеть несолидно, а то и, чего доброго, куры на смех его подымут: мол, совсем выжил из ума на склоне лет, хочет молодым перед всеми показаться, не иначе как жениться надумал…
И пойдут пересуды между клушами-кликушами.
Словно в подтверждение основательности этих опасений, вокруг раздался всеобщий хохот: отъевшийся Кочет скользил в петле под канатом, что уже само по себе являло забавное зрелище. Но потеха достигла апогея, когда стало ясно, что по причине чрезмерного веса Кочету не удастся набрать достаточную скорость, чтобы благополучно достичь противоположного столба. И несчастный гурман беспомощно повис, раскачиваясь, прямо над центром площади, бестолково кукарекая и размахивая всем, чем только мог: крыльями, растопыренными ногами, головкой на короткой шее и даже отвисающим животом.
– Кур-р-рьёз! Кур-р-рьёз! – с упоительным восторгом клекотала вся площадь, наслаждаясь созерцанием того нелепого положения, в которое попал известный в городе человек. – Петух на потеху! Потеха для петухов!
Невозможно описать все те улюлюканья, всхрипывания и повизгиванья, которыми сопровождалась эта сцена. А к месту незаурядного события уже спешили: с одной стороны – фотограф и репортер газеты «Курям», а с другой – «краснопетушатники» (так в Кур-Щавеле именовали пожарных) с длинной стремянкой наперевес.
Появление журналистов напомнило двум ученым, что они практически пришли к избе-редакции, чьи окна выходили на Площадь Яйца. И, не дожидаясь, чем закончится куриный курьез, оба, не сговариваясь, заспешили ко входу в помещение газеты.
Глава девятая
Сразу две новые общепородные идеи
– А вот и мы! – поторопился доложиться доцент Петел, выглядывая из-за самой длинной в Кур-Щавеле шеи пофессора Алектора.
– Прошу, прошу, достохвальный профессор!
С этими словами гривастый, сгорбленный петух по прозвищу Конь-Кур, он же – редактор газеты «Курям», слегка приподнял свою гузку от единственного в стране плетеного кресла.
Восседать в нем Конь-Куру помогало почти полное отсутствие хвоста, за что отвергнутые авторы прозвали его Куцым-Куром.
Профессор огляделся – давненько его четырехпалая нога не ступала в просторное помещение газеты.
