Уезжал и Дьяконов. Его вьючная лошадь шла с пустыми перемётными сумами. Трёхлетняя патрульная служба в Вятской губернии оказалась совсем не прибыльной для казаков. В бедных татарских и черемисских деревнях разжиться им было нечем. Добро, изъятое в разбойничьих шайках, прятавшихся по лесам, попадало в основном к командирам. Всего-то в прибыток взял урядник несколько монист с золотыми и серебряными монетками для жены да персидский ковёр в полторы сажени длиной.
Так, налегке, и завернул он к майорскому шатру, ещё издалека увидев Надежду. Она возвращалась пешком с охоты в степи. За плечами у неё висело лёгкое винтовальное ружьё, на ягдташе — добыча этого дня: два крупных вальдшнепа. Они остановились в трёх шагах друг от друга. Дьяконов снял картуз и поклонился:
— Каково дневали, Надежда Андреевна?
Она опустила руку на приклад ружья, хотя и незаряженного:
— Что тебе надо, Филипп?
— Попрощаться хотел. В станицу свою уезжаю. Когда-то теперь свидимся...
— Никогда! — отрубила она.
— Отчего же, сударыня? — Он посмотрел в сторону. — Вы теперь вроде как на казачьей службе, при майоре разъезжаете...
— Сегодня — на казачьей, завтра — на другой. Вперёд не загадываю. Всё в руце Божьей.
— Знамо дело. Правды не скажете.
— Зачем она тебе?
— Да как будто и незачем.
— Ну и ступай себе с Богом.
— Ладно, сударыня, не бойтесь. Никому про вас не скажу. В полку не болтал и далее молчать буду.
— Что в полку не болтал — спасибо. О дальнейшем не думаю. Россия велика, авось никогда не встретимся.
— Вижу, у вас все наперёд расписано... — Дьяконов стал надевать картуз. — Тогда прощевайте. Не поминайте лихом, коли чего не так было...
— Прощай, казак донской!
Дьяконов поехал шагом по просёлочной дороге. Надежда смотрела ему вслед. У неё действительно было всё теперь расписано. Майор Балабин пригласил дворянского сына пожить у него в семье в станице Раздорской и ждать его нового назначения в другой казачий полк — а именно Атаманский, которое уже намечено генералом Платовым. Вместе с атаманцами, назначенными в состав армии в Пруссии, Надежда могла дойти до западной границы России.
Дьяконов ничего об этом не знал. Разные мысли бродили в его голове. Больше всего вспоминался город Сарапул, сад при доме городничего и его стройная кареглазая дочь. Ни о чём не жалел обер-офицерский сын, но, сняв картуз, возвёл очи к небу и зачем-то ещё перекрестился троекратно:
— Ведьма она. Ей-богу, ведьма...
