- Он мне вовсе не отец. И ничего он не забыл - это делается нарочно.
- Зачем же?
- Чтобы мне не было скучно одной.
- Когда я пришла, ничего не было слышно.
- Потому что вы пришли во время паузы.
- Там есть паузы?
- Да... Иногда очень долгие... И она добавляет шепотом, продолжая неотрывно смотреть на маленький магнитофон:
- Именно в эти минуты страшнее всего...
- Но... Разве нельзя ему сказать?
- Нет. Это бесполезно... Он делает нарочно. Внезапно действие возобновляется без предупреждения, и это вновь стремительные мужские шаги на металлической лестнице, перебегающие с площадки на площадку, все более быстрые, все более близкие, так что возникает впечатление, будто кто-то уже здесь, в этой самой комнате, и тут мы обе вздрагиваем от громкого звона разбитого стекла и инстинктивным движением поворачиваем голову к окну... Но это всего лишь продолжает медленно и равномерно крутиться коричневая магнитная лента... звяканье осколков стекла, упавших на плиточный пол; затем гораздо более тихий скрип кусочков, осторожно вынимаемых из пазов, затем скрежет шпингалета, звук открываемого окна, шаги, приближающиеся по плиткам очень длинного коридора, грубый толчок в дверь, крик молодой женщины, тут же вязнущий в шелесте скомканной ткани, а затем хриплый шепот: "Заткнись, идиотка, или тебе будет больно".
Тогда Лора неторопливо поднимает руку, снимает легкую крышку прозрачной коробочки, безошибочным жестом находит крошечную красную кнопку, нажимает на нее пальцем, и все прекращается.
- Ну, хватит уже, - говорит она, - всегда одно и то же: шаги, крики, разбитое стекло, и слова никогда не меняются.
- Откуда она взялась?
- Что? Кассета?
- Нет, лента с записью.
- Из магазина. Откуда же еще?
- Но... Кто ее сделал?
- Разумеется, хозяин студии!
- И это можно купить?
- Конечно! Эту запись я купила сегодня утром, на станции метро Таймс-Сквер... Это история про лейтенанта пожарной команды, который поднимается на небоскреб, чтобы спасти девочку, когда та хотела броситься вниз.
- Вот как... Она пыталась покончить с собой?
-Да.
- Почему?
- Потому что ей было скучно дома.
- А почему она сказала, что ее отец, поставив кассету, запер коробочку на ключ?
- Во-первых, она не говорила, что это ее отец. А во-вторых, она все время лжет.
- Ей так нравится лгать?
- Да нет, не очень. Но на одну маленькую правду всегда наваливается многотонная ложь, и одно тянет за собой другое, вы же понимаете... Точно так же она могла бы сказать, что ее заставляет слушать эту запись лейтенант пожарной команды, желая как следует припугнуть;
