– Да ладно, я пошутил. Не злись!
– Даже и не думал.
Утром за завтраком Авдотья Семеновна подала им вареники с гречневой кашей.
– С гречневой кашей? Сроду даже не слыхал о таком. А вкусно! Очень вкусно! – обрадовался Тимур.
– Ешь, Тимка, ешь! Знаешь, я думал о тебе, о нашем вчерашнем разговоре.
– Я польщен, – не без иронии ответил Тимур.
– И вот что я надумал… Если тебе интересно.
– Конечно, интересно.
– Ты живешь там, в этой вашей Америке, по каким-то своим правилам, а тут, тебе кажется, все должны от тебя чего-то ждать… Тут в твоем окружении могут спросить: а чего ты, друг Тимур, в своей Америке добился? Там достаточно сказать – у меня небольшой бизнес – и этого довольно. А тут, видите ли, спрос другой. Вернее, тебе так кажется. Сейчас уже у нас тоже достаточно сказать про небольшой бизнес, поверь мне. А ты комплексуешь! Мол, твоя жизнь не укладывается в рамки прежних интеллигентских представлений. Но ты ошибаешься. Может быть, твоя прежняя ипостась игрока – штука немного… эээ… сомнительная. Но небольшой бизнес уже тянет на полноценно состоявшуюся жизнь. Куда более полноценную и состоявшуюся, нежели научная карьера, тем более, если ты не светишься на телеэкране.
– Папа, я вовсе не комплексую из-за своей жизни, какая ни есть, она только моя. И мне ни за что в моей жизни не стыдно. Так что ты неправ, – улыбнулся Тимур, поразившись проницательности отца, хотя он никогда не признается ему в этом.
– Ну и слава богу! Просто, видимо, я подошел к этому со своей безусловно давно устаревшей точки зрения. Прости, сын! Больше я на эту тему не высказываюсь! Ну, какие сегодня планы?
– Не знаю, наверное, посижу дома. Почитаю.
– Помнишь, как ты любил читать в детстве? Даже фонарик специальный завел, чтобы читать под одеялом? А мама сердилась…
– Я и сейчас много читаю.
– Ладно, тогда я пойду работать. Это единственное, что держит в форме. Встретимся за обедом.
Едва Тимур устроился в кресле с томиком Достоевского, как ему позвонил Вениамин.
– Слушай, Тимка, ты чего вчера удрал?
– Знаешь, я теперь в больших компаниях чувствую себя неуютно. Я выпал как-то… многого просто не понимаю, имена, о которых шла речь, для меня пустой звук, а уж когда столь горячо заспорили о политике… Совершенно не мое! Я вдруг почувствовал себя некомфортно, как говорится, не в своей тарелке. И подумал – зачем? Вот и уехал. Как говорят у вас – ничего личного.
– Понятно! А жаль… Ты очень понравился Сандре. И Лешка от тебя в восторге.
