Как я отыскал Ливингстона | страница 9
За банианами первое место по значению принадлежит магометанским индусам. Я долго не мог решить, кто больше плутует в торговле: индус или банианец. Но если я отдаю пальму первенства последнему, то весьма неохотно. В этом племени вы встретите сотню бессовестных плутов на одного честного промышленника. Одним из честнейших людей считается магометанский индус по прозванию Тариа Топан. Среди занзибарских европейцев его честность обратилась в пословицу. Он чрезвычайно богат, имеет собственные корабли и пользуется значительным влиянием в совете Саида Бургаша. У Тариа много детей, в том числе двое или трое взрослых сыновей, которым он дал такое же воспитание, какое получил сам. Но Тариа является представителем крайне ничтожного меньшинства.
Арабы, баниане и магометанские индусы служат представителями высших и средних классов. Они владеют имениями, кораблями, и в их руках находится вся торговля. От них в зависимости находятся метисы и негры. Самую важную часть смешанного населения этого острова составляют негры. Они состоят из туземцев, вазавагили, сомалисов, коморинов, ваниамвези и целого ряда племен внутренней Африки.
Для европейца, приехавшего в Африку, весьма интересно пройтись по негритянским кварталам ваниамвези и вазавагили. Здесь он поймет, что негры такие же люди как и он сам, хотя и другого цвета кожи; что они имеют собственные каждому человеку страсти и предрассудки, симпатии и антипатии, вкусы и чувства. Чем скорее он помирится с этим фактом, тем легче ему будет путешествовать между различными племенами внутренней Африки.
Хотя я прожил некоторое время между неграми наших южных штатов, но получил воспитание на Севере, и мне приходилось встречать в Соединенных Штатах негров, дружбою с которым я гордился.
Таким образом я привык ценить негров по их внутренним качествам, как и всех моих ближних, а не по цвету кожи и племени. «Свойственны ли этим черним дикарям языческой Африки», спрашивал я самого себя, «качества, приобретающие человеку любовь в среде его ближних?» «Могут ли эти люди — эти варвары — чувствовать любовь или ненависть подобно мне?» вот вопрос, которым была занята моя голова в то время, как я бродил по их кварталам и наблюдал их нравы. Нужно ли прибавлять, что я к утешению своему заметил, что они подобно мне находятся под влиянием страстей, любви и ненависти; что самые тонкие наблюдения не могут открыть существенной разницы между их природою и моею собственною.