К террору прибегают не только более слабые, но и менее цивилизованные люди, что должно быть оценкой их нравственности, их приобщенности к культуре, общечеловеческим ценностям. Это относится не только к национальным террористам, но и к тем, кто совершает подобные акты в самых цивилизованных странах. Само террористическое убийство, как правило, является посягательством не против конкретной личности, а против самой жизни, против тех, кто вызывает злобу и ненависть только лишь потому, что выступает символом, олицетворением иных отношений и иной культуры, субъективно воспринимаемой в качестве постоянно враждебной и угрожающей. В национальных и религиозных конфликтах, порождающих терроризм, его субъекты и объекты часто выступают на разных уровнях культуры, но способны меняться местами.
Характер терроризма в целом, как и смысл отдельных террористических актов определяется не только сегодняшними социально-политическими, национальными и иными реалиями и противоречиями: он уходит своими корнями в глубь человеческой истории, в самые древние, даже первобытные времена, в дорелигиозные и религиозные представления, определяется мироощущением человека, его отношением к обществу и самому себе, его вечным и бесплодным поиском защиты и справедливости. Наряду с социальными факторами, детерминирующими террористические проявления, особого внимания заслуживают психологические аспекты проблемы. Это необходимо для объяснения не только конкретного террористического акта и его причин, но и всего явления терроризма в целом. Знание психологии терроризма позволяет также понять, от кого можно ожидать соответствующих действий, что представляет собой террорист как личность, как предупреждать и расследовать преступления, связанные с террором, как наказывать виновных.
Основу психологического познания терроризма составляет анализ мотивов этого преступления. Имеются в виду, конечно же, не внешне видимые причины поведения отдельных лиц, совершающих террористические акты, а собственно мотивы — как смысл, субъективное значение такого поведения. Главный вопрос, возникающий здесь, видится в следующем: в чем выигрыш, в первую очередь психологический, от совершения соответствующих действий для самого виновного, в том числе в тех случаях, когда он действует за материальное вознаграждение. Последнее обстоятельство выделено в связи с тем, что корыстные стимулы лишь внешне выглядят единственными мотивами, а под ними, в глубине, на бессознательном уровне, функционируют еще и другие, не менее мощные побуждения, которые достаточно часто являются ведущими мотивами. Следовательно, мотив — это не то, что лежит на поверхности, не то, чем его объясняет сам преступник, и не то, разумеется, что указано в приговоре.
