— Ну, а как ваше здоровье, Николай Алексеевич? — спросил Чернышевский.
Некрасов вздрогнул и открыл глаза.
— Здоровье? — Что же, здоровье ничего. Доктора на мне немало денег нажили. В Париже я лечился у знаменитости, у доктора Райе, — весьма любезный и умный господин. Лекарства выпил целое море. Как видите — живу, перемогаюсь кое-как, видно, так и будет до конца моих дней. Но эта скучная материя для разговора, — не об этом хотел я с вами побеседовать. Идемте-ка закусим — для вас сегодня имеются щи и каша.
Они поднялись со скамейки, снова взявшись под руку, пошли к дому. Дорогой говорили о журнале, о плане ближайшего номера, о том, что Толстой, Тургенев и Островский — «обязательные сотрудники» — не дают ничего для журнала.
— Нажмем, нажмем на них, — говорил Некрасов. — Я уже написал письмо Тургеневу, надеюсь, что оно подействует на его совесть.
Теперь разговор шел легко и непринужденно. Они шагали не торопясь; впереди них, шныряя по кустам и нюхая траву, бежала собака. Иван Иванович стоял на крыльце веранды, махал рукой и кричал что-то; рядом с ним, на ступеньке, сидел Ипполит Александрович Панаев. Василий выглянул в окно и взмахнул салфеткой. Стол был накрыт парадно, даже букет живых цветов возвышался среди бутылок.
— Ну, что же вы? Что же вы? — отчаянно простонал Иван Иванович. — Ведь все пригорело, остыло, выкипело. Скорей идите. Василий! — подавай на стол.
VI
Ипполит Александрович Панаев был инженером по образованию и литератором по влечению души. Иван Иванович Панаев приходился ему двоюродным братом, но вряд ли можно было найти более непохожих людей. Насколько легкомыслен и беспечен был Иван Иванович, настолько серьезен, молчалив и положителен был его двоюродный брат.
В «Современнике» Ипполит Панаев во всех хозяйственных делах был вторым лицом после Некрасова. На нем лежали сложные денежные расчеты с авторами, типографиями, переплетчиками, книгопродавцами. От его глаз не ускользал ни один рубль, ни один счет. Некрасов глубоко уважал его и, собираясь после своего возвращения обсудить дела журнала, пригласил его одновременно с Чернышевским.
После ужина, когда Василий убрал посуду и зажег высокую лампу под зеленым абажуром, Ипполит Александрович разложил перед Некрасовым ведомости и сводки. Все сделано было аккуратно, и Некрасов с удовольствием перелистал тщательно разграфленные страницы. Он пересматривал их, слушая, что говорит Ипполит Александрович, и задаваемые Некрасовым вопросы показывали, что, несмотря на долгое отсутствие, дела журнала ему известны до мелочей.
