Привидение для Хомы и Суслика | страница 9

- Конечно. Кстати, живые картины, на которых только ты один, и в норе разместить можно. В твоей, - уточнил бескорыстный Суслик. - И в моей, когда ты ко мне зайдёшь. Хорошо сохранятся!

Потрясённый Хома не нашёл, что сказать. Может, пусть себе свои картины собирает? Ведь на чужие картины Суслик не зарится.

- Хорошо стоишь! - внезапно похвалил Суслик и вновь навёл на него свою рамку. - Передвинься правее, отсюда ты смотришься ещё лучше!

Хома молчал, думал.

- Жаль только, что картина «Хома и Суслик» у меня никак не получается, - застенчиво улыбнулся лучший друг.

Ну, что тут с ним делать?..

- Ладно, - разрешил Хома. - Собирай свои картины. Но гляди, чтобы за моей спиной в твою рамку Лиса ненароком не влезла. Будет та ещё картина!

Когда Хома начал копить их, обиды тайные? С чего началось?

Однажды Хома - причин хоть отбавляй - разворчался на Суслика:

- Ничего доброго, ласкового от тебя не услышишь. Никогда не скажешь что-нибудь приятное.

А Суслик и рад стараться. Тут же:

- Рыбка моя, ты моя кисонька!

- Что? - обиделся Хома. - Ещё не родился тот, кто меня слопает!

- Как это? - оскорбился лучший друг за лучшие свои чувства.

- Не знаешь, что такое рыба для кошки? Ты б ещё сказал: «Цыплёночек мой, я твоя лисонька!»

- А что, красиво. Ты обо мне?

- О тебе, о тебе. Комарик мой, я твоя ласточка!

- Ещё лучше! - поразился Суслик.

- Лягушонок ты мой, я твой аист!

- Замечательно!

- Суслик ты мой, я твоя совушка! - распалился Хома.

- Постой, постой, - притих Суслик. - Вот этого не нужно, - испугался он. Дошло наконец.

- Ага! А рыбку кисоньке нужно? Кто первый начал? Рыбка моя, я твоя кисонька! - передразнил Хома.

- Я другое говорил, - всполошился Суслик. - Я сказал: «Рыбка моя, ты моя кисонька!»

- Ещё хуже. Выходит, я и рыба, я и котяра. Сам себя должен слопать?..

Тогда-то Хома вдруг и затаил свою первую, по строгому счёту, обиду. В потайном месте, в норе, положил он один жёлудь. Маленький. Отметил для начала маленькую обиду.

А затем и большие жёлуди появились. Большие обиды.

Но Хома всё-таки справедливым был.

Он решил на всех друзей разом: на Суслика, Ежа и Зайца - обиды таить и копить. Без различия, чтобы каждому не обидно было. В одно и то же место «обидные» жёлуди складывал. Крупные и мелкие.

- Потом посчитаем, - бормотал он, - что плохого мне ненаглядные дружки сделали: все обиды, оскорбления, унижения, огорчения.

Однако Хома был вдвойне справедливым. В другом потайном месте стал класть «приятные» жёлуди, отмечая, сколько раз друзья его порадовали, пожалели, утешили. И словом и делом. Сколько раз похвалили, сколько раз одарили.