Варвара Алексеевна и Марья Андреевна бросились на грудь друг другу, обе заплакали в голос: Ласунская от радости, что мечты её сбудутся, а Варвара Нарышкина оттого, что дочь её будет замужем за хорошим добрым человеком, знатность же рода Ласунских была почти такой же, как у Нарышкиных, хоть и не числилось в нём царицы.
Успокоившись, обе матери всё обговорили. На следующий же день Поль, принаряженный более обычного, явился в дом Нарышкиных с громадным букетом цветов. Он попросил Михаила Петровича принять его, и с первым же словом отец прослезился, обнял Поля и умоляюще прошептал ему:
— Берегите моё сокровище!
Поль тонко улыбнулся и пошёл разыскивать Варвару Алексеевну. Лишь несколько слов сказал он матери Маргариты, и та тоже прослезилась, бросилась к мужу, чтобы обсудить счастливое известие.
Втроём ожидали они Маргариту в маленькой гостиной. Чувство роковой неотвратимости происходящего овладело Маргаритой, когда она встала на пороге с руками, крепко стиснутыми в кулаки, с глазами, опущенными долу, в лёгком розовом кисейном платье, отороченном зелёной лентой. Сквозь ресницы видела она своего толстого добродушного седоусого отца, державшего в дрожащих руках большую икону Божьей Матери в золотом окладе, свою мать, полненькую, с легкомысленной московской причёской и завитыми локонами по щекам, в тяжёлом бархатном платье былых времён, и его — щёголя в бархатном камзоле и снежно-белых кружевах.
Ей хотелось броситься на колени перед отцом и матерью, крикнуть им: «Не отдавайте меня этому чудовищу!» — а вместо этого она покорно ждала, пока мать не произнесла какие-то слова, а отец не сказал грустным потухшим голосом:
— Дети мои, подойдите, я благословлю вас...
Маргарита с робостью и холодной отрешённостью в душе сделала несколько шагов и опустилась на колени. Широчайшая юбка её лёгкого платья вздулась вокруг неё воздушным облаком.
Она не увидела и не услышала, как Поль тяжело плюхнулся рядом с ней, и только тогда взглянула на всех. Слёзы кипели на глазах отца, мать счастливыми мокрыми глазами оглядывала стоящую на коленях пару.
— Как они красивы, — шептали её губы. — Господи, дай им счастья, дай им любви и радости...
Холодок в сердце Маргариты поднимался всё выше и выше, добрался до горла, и несколько мучительных сдавленных рыданий вырвалось у неё. Поль с неудовольствием и удивлением посмотрел на невесту.
Когда они встали с колен, мать бросилась обнимать Маргариту, а отец с бессмысленной жалкой улыбкой хлопал по плечу Поля и говорил всё одни и те же слова:
