И посему Степан Осипович Макаров, обозрев отечественное прошлое с его «партизанщиной», заявил балтийскому флотскому начальству следующее:
— Минная война на море тоже есть партизанская война. Это та же брандерная война, та же вылазка на врага. Мины мы знаем как оружие морской защиты. А теперь они будут оружием нападения на любого врага...
— Партизанство на море?!
— А почему бы и нет? Ведь сам Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, князь Смоленский, во время наполеоновского Русского похода брался за дело создания армейских летучих партизанских отрядов.
— Но то была война на суше. Денис Давыдов и Сеславин сражались в лесах, во вражеском тылу, на дорогах. Там каждая берёзовая роща могла быть засадным местом.
— А разве морские коммуникации не те же дороги?
— Но море не лес, где можно устроить засаду, поджидая подхода неприятельского отряда.
— Не надо пытаться вести засадное дело в море. Надо самим искать врага и бить его там, где он встретился. У своих берегов, а ещё лучше — у неприятельских.
— Почему лучше всего у неприятельских берегов?
— А потому, что возле них он не ждёт наших партизанских нападений...
«Безумство» идеи лейтенанта заключалось в следующем. Он предлагал создать невиданный доселе боевой корабль: быстроходный торговый пароход, вооружённый... паровыми катерами с шестовыми минами. То есть имеющий в качестве оружия нападения длинные шесты в 8— 10 метров, несущие на конце мины с 40 килограммами пироксилина. Сам пароход выполнял для маленьких катеров роль «матки»-перевозчика.
Ошеломлял и сам способ атаки таким невиданным оружием — катером или пароходом-«маткой». Следовало под пушечным и ружейным огнём неприятеля прорваться к вражескому броненосцу и нанести удар по корпусу шестовой миной. Взорвавшись на глубине около двух метров ниже ватерлинии, в том месте, где корпус корабля не защищён броней, мина могла сделать огромную пробоину и вывести броненосец из строя. Или, что виделось вполне реальным, даже потопить его. Предполагалось применять и буксируемые мины, которые получили название «крылаток».
Вне всяких сомнений, каждая такая атака являлась настоящим подвигом людей отважных, говоря без всякой ложной скромности, патриотов своего Отечества. Поэтому и поразила сослуживцев Макарова, командование флота Балтийского моря, адмиралтейское начальство и самого генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича крайняя смелость цели, которую ставил перед собой «неуёмный» лейтенант:
