Спустя несколько секунд молчания, он отвернулся и, наклонившись к рюкзаку, сказал, что нам лучше переодеться, чтобы не простынуть.
Я безрадостно усмехнулась. Будто бы я сама этого не видела.
Когда же мой спутник встал и протянул мне темный пакет с одеждой… не знаю, что на нас нашло.
Это было совсем не человеческое желание. Инстинкт. Абсолютно животный.
До моего сознания донесся звук упавшего пакета, а потом разум отключился.
Сейчас сижу и думаю, можно ли это считать изменой мужу?
Наверное, нет. Никаких трогательных чувств мы друг к другу точно не испытываем. У меня никого не было так давно, что можно сойти с ума, впрочем, как и у Дмитрия. Наша физиология такова. В этом мы похожи на животных.
Чуть больше пяти минут. Нам было достаточно обоим, чтобы сбросить напряжение. Никто никого не пытался впечатлить или что-то в этом духе.
Одежда уже высохла, а на землю спустилась ночь. Хорошо, что здесь есть плотные шторы и свет от настолько лампы не видно на улице. Впрочем, мы запитали её от накопителя не на долго. Достаточно для того, чтобы просто разобрать вещи, оценить наше положение и прикинуть, что еще нужно и чего мы сможет добыть в этой глуши.
Тишина здесь успокаивающая. Дождь все так же барабанит по стеклу. По-моему он только усилился. Тварей не слышно. Теней не видно.
На следующее утро я проснулась от сильной головной боли. Глаза щипало, тело знобило. Рука Дмитрия на моем лбу показалась ледяной. Левое предплечье при каждом движении взрывалось такой болью, что в глазах тут же начинало темнеть. Раны сильно воспалились и надулись. Две багряные линии заметно разрослись с вечера. Даже от легкого прикосновения моего спутника я вскрикивала и готова была падать в обморок.
Как ни странно, Дмитрий решил, что лучше нам пока остаться на месте, ибо дальше продолжать путь в таком состоянии будет попросту опасно для моей жизни. Хотела бы я сдерзить, что еще недавно ему было плевать на мою жизнь, но не вышло. Он сказал, что раны срочно следует продезинфицировать, а мне принять антибиотик.
После Конца мы сильно отошли назад во всем и никак не видится возможным хоть как-то сдвинуться с той низины упадка, куда мы угодили по своей же ошибке.
Я не уверена, что раньше переживала подобное. Вообще хоть кто-то в том счастливом мире страдал от воспаления такого характера? Опять же, не уверена.
Дмитрий молча ушел, оставив меня на маленьком, потрепанном диванчике, окрашенном старыми коричневыми пятнами. К тому времени меня уже не волновало, ушел он за лекарствами или просто бросил, я хотела только спать. Накрывшись нашими плащами и вонючим пледом, чудом найденным спутником в доме, я лежала на боку и смотрела в одну точку.
