Наше отступление было организованным, но всё равно больше напоминало бегство. Женщины и дети отошли первыми и теперь изо всех сил пытались раскочегарить систему отопления, пока бойцы ценой своей жизни сдерживали натиск ожившего льда. Установленные в вентиляции огнемёты выполнили свою задачу до конца: практически под каждой решёткой натекли огромные лужи из растаявших тварей, сейчас уже затягивающиеся тонким ледком, но мелочь продолжала лезть, забив шахты до почти полной потери тяги.
Нашу троицу, видимо, из-за Куросакуры, атаковали довольно вяло, и мы вовсю пытались использовать даже столь крошечное преимущество. Виль вооружилась снятым с трупа пулемётом — из самой первой партии, ещё шариковым — с полным баком масла, но почти пустым бункером. К счастью, несколько мешков нам отдал молодой парень с пулемётом нового образца, под магазины с иглами — вместо которых он спросонок и прихватил шарики. Виль уже ранили дважды, когда мы нашли кем-то брошенный ростовой щит с изрядной дырой почти точно по центру, но она не стала привередничать, лишь просунула в дыру ствол да ухватилась покрепче. Куросакура, добывшая где-то пару здоровых тесаков на замену порядком измочаленному бокену, прикрывала нас с тыла, а я подсыпал в бункер шарики, старался не путаться под ногами, да добивал тварей, сумевших пробраться мимо героических женщин.
Даже не нападая в полную силу, твари отрезали нас от основных сил и оттеснили в боковые проходы. Несмотря на незавидное положение — с каждой минутой становилось холоднее, и даже если твари нас не одолеют, очень скоро это сделает мороз — мы продолжали двигаться и отбиваться. В третьем мешке шарики оказались вольфрамовыми, и мы получили небольшую передышку — достаточную, чтобы сориентироваться. Мы сделали изрядный крюк и теперь находились почти так же далеко от сердца комплекса, как и в самом начале нападения, только гораздо ниже — возле «авиационной мастерской», где находились ещё строящиеся и ремонтирующиеся после особенно «удачных» посадок телеги для мотодельтапланов и недавно законченная аэродинамическая труба для продувки полностью жёстких аппаратов. А ещё — четыре бочки с разным топливом, для экспериментов по созданию ДВС.
Виль уже было всё равно куда идти — три ранения и непрерывная стрельба в течении последнего часа её порядком вымотали, да и Куросакура уже держалась на одном упрямстве — дварфийские тесаки были для неё слишком тяжёлыми. Как самый бесполезный, я оставался практически целым — не считая многочисленных мелких царапин. Наш отход в тупиковое помещение, мало приспособленное для обороны, встретил горячее одобрение со стороны ледяных тварей: преследовали нас совсем вяло, а когда мы перекрыли вход щитом с пулемётом — вообще оставили в покое. Но это не надолго, или мы всё равно сдохнем.
