— Сейчас едем быстро к Шумскому. Приводим себя в порядок — и на юбилей, — говорит Островский. Эльза послушно кивает, ну и я вслед за ней.
Через полчаса машина останавливается возле большого торгового центра.
— Пойдем, Гроза, — берет меня за руку Островский.
— Почему ты ее так назвал? — впивается в меня взглядом Эльза и мой дядюшка соображает, что оплошал. Ха, сам заропортовался!
— Да прозвище у Дуни такое. Она мне как раз рассказывала. — Отвечает чуть замешкавшись.
— Ты мне раньше не говорил…
— Я и сам не знал. Знаешь ведь что у нас с сестрой только все налаживаться начинает… К чему сейчас эти расспросы, Эльза? Лучше помоги Евдокии освоиться.
— Ладно, — вздыхает Эльза. — Пошли, — кивает мне и я послушно следую за ней, напоследок поймав взгляд Островского, полный молчаливого предупреждения:
«Не напортачь, Гроза, а то плохо будет»
Иду за Эльзой по широким коридорам торгового центра, заходим в лифт, женщина нажимает кнопку нулевого этажа.
— Кто это, Шумский? — спрашиваю с опаской. Вновь разыгрывается воображение — вдруг это пластический хирург, вот как возьмут сейчас да как сделают из меня и правда Дуню Островскую. А меня моя внешность вполне устраивает…
— «Бани Шумского», не слышала? — хмыкает Эльза.
— Нет… Мы в баню?
— Ну помыться тебе не мешает, а у меня массаж…
Вообще-то мы обе как мокрые курицы после дождя выглядим. Волосы-сосульки, одежда грязная и влажная. Меня все еще колотит мелкая дрожь и погреться в бане — самое милое дело. Так что не сопротивляясь следую указаниям Эльзы. Принимаем обе горячий душ. Она уходит на массаж, а я с наслаждением располагаюсь на верхней полке огромной финской бани. Посидев минут пятнадцать, иду в бассейн. Небольшой, но это неважно. Окунаюсь в прохладную воду, пару раз проплываю целиком и чувствую, что заново родилась. Снова душ, возвращается Эльза.
— Готова? — спрашивает.
— К чему?
— Сначала к парикмахеру. Было непросто Вальку уговорить, но мне невозможно отказать, — гордо произносит блондинка. И мы идем знакомиться с Валькой.
Это длинноволосый рыжий парень, с интересом меня разглядывающий.
— Племяшка, значит? — причмокивая, уточняет у Эльзы. Она кивает.
— Хороша-а. У Островского даже племянницы по высшему классу, — делает мне комплимент парикмахер.
А я понимаю, что после завершения операции Островскому несладко придется. Слишком многих надо будет знакомить с новой Дуней.
— Сделай ей что-нибудь строгое и приличное, — просит Эльза. — Пучок, например… Ей пойдет.
