Это была женщина - вернее, эта фигура должна была быть женщиной. Правая сторона ее, которую он видел, была почти готова, но левая половина тела - еще не обработана. Угловатая, необработанная пластиковая заготовка, которая только смутно напоминала человеческое тело. Туловище было грязным от проступающей коричневой краски с белыми пятнами, неготовая рука висела, как беспомощно скрюченная лапа.
Зрелище было ужасным. В Торнхилле что-то судорожно сжалось, когда его взгляд снова упал на куклу. На правой, готовой, половине - тонкое, милое женское лицо с темно-коричневым глазом и полным чувственным ртом.
Но только половина.
Левая часть лица была отвратительной гримасой - угловатая, с неправильной формой, коричневыми пятнами, обтрепанной дырой, сделанной для глаза, и колеблющимся, злорадно искаженным ртом в жуткой гримасе, словно лицо женщины было залито кислотой или обгорело, а потом зажило отвратительной паутиной шрамов…
С другого конца помещения раздался резкий крик.
Торнхилл оцепенел.
Крик повторился, на этот раз резкий и нечеловеческий. Звякнуло стекло, потом что-то с грохотом упало, как человеческое тело.
- Торнхилл! Торнхилл, на помощь! - Это был голос Корвейна.
Снова раздался этот резкий нечеловеческий крик, глухой шум борьбы и снова зазвенело разбитое стекло. Он повернулся, мощным движением выпрыгнул через дверь и помчался вперед. Наконец Торнхилл очнулся от своего оцепенения.
Он наткнулся на куклу, запутался в неподвижных манекенах, он попытался выпутаться, но его одежда каким-то образом закрутилась у манекенов между пальцами. Он с силой вырвался, отшвырнул две-три фигуры, которые стояли у него на пути, и в слепой ярости ударил в искусственное лицо. Затем неуверенно двинулся дальше и снова наткнулся на куклу. Торнхилла охватила паника. Острая боль пронзила его запястье. Манекен опрокинулся, в своем падении повалил еще штук пять ближайших фигур и раскололся, треснувшись о твердый бетонный пол. Голова у него откололась, прокатилась метра три вперед и наконец остановилась. Нарисованные глаза вылупились на Торнхилла в бессильном бешенстве.
Юный взломщик с усилием оторвал взгляд от страшной головы и, пошатываясь, пошел дальше. Крики Корвейна и шум борьбы смолкли, но неожиданно наступившая тишина показалась ему еще страшнее, чем шум. Торнхилл огляделся расширенными от ужаса глазами, а потом начал медленно двигаться к стеклянной перегородке в конце зала. Инстинктивно он сделал большой круг, обойдя сломанную фигуру с отбитой головой.
