— Ты думаешь, гейша — это проститутка? Глупый мальчик, эту ересь в ваш мир принесли ваши солдаты и матросы, которые пребывали у нас во время оккупации после Второй мировой войны. Женщин, которых они покупали за деньги или консервы, называли гейшами, даже не понимая значения этого слова.
— Что же такое гейша? — Исуде на мгновение показалось, что он вновь оказался в начальной школе и в очередной раз учительница назовет его тупицей.
— Гейша — это женщина, которая скрашивает досуг мужчины, — спокойно начала пояснять Сумико, ее лицо, миловидное, кукольное, по-прежнему не выражало никаких эмоций — ни снисхождения, ни насмешки. — Они умеют танцевать, хорошо разбираются в поэзии, играют на нескольких музыкальных инструментах. Но главное, эти женщины умеют поддержать беседу на любую тему. То, чего мужчинам зачастую не хватает в повседневной жизни.
— А секс? — Чак не удержался от этого вопроса, так как чувство собственной неполноценности его не покидало.
— Секс — это всего лишь инстинкт размножения, за годы эволюции выведенный в необходимость. На самом деле мужчине нужно только одно — выговориться, чтобы это не было пустым сотрясанием воздуха, а его слова действительно воспринимались собеседником…
Девушка еще долго могла говорить, но американец по-своему понял искусство гейши. Также до него дошло: его партнерша не только умела выслушать, поддержать беседу, но и весь разговор перевести в другое русло. Хоть и не с самого детства, но Чак довольно давно находился на оперативной работе и к подобным финтам всегда был готов.
— Суми, ты не ответила на мой вопрос, — как бы невзначай напомнил он девушке.
— Разве? — щеки японки покрылись едва заметным румянцем смущения. — По-моему, я все сказала. Моя жизнь принадлежит секретной службе Японии. Если командование сочтет, что я им больше не нужна, уйду в отставку и поеду с тобой. Если же будет принято другое решение, то извини меня, Чак.
— Даже так… — Исида раскурил новую сигарету, теперь в его зрачках поселилась тень непонимания — верный признак приближающейся ярости. Эта перемена не ускользнула от внимания его подруги, но она по-прежнему оставалась бесстрастной, точной иллюстрацией к наставлению «Пожар нужно тушить там, где огонь, а не лить воду во все стороны». — Я родился в Америке, мой отец всю жизнь полз по карьерной лестнице в американском филиале концерна «Тойота». Сколько я себя помню, он всегда носил один и тот же черный костюм, черный галстук и белую рубашку. Он всегда раболепствовал перед начальством. Америка ему очень нравилась, и, чтобы за нее зацепиться, он женился на моей матери, некрасивой, блеклой женщине, но с неплохим приданым, преподавательнице начальных классов. Едва родившись, я жил под вечными попреками: дескать, вот мои труженики-родители работают от зари до зари, пресмыкаются перед начальствующими сволочами, только чтобы скопить мне на колледж. И тогда я понял, что не хочу быть таким, как они — маленьким, некрасивым, невзрачным, вечно кланяющимся всяким уродам. Едва закончив начальные классы, я записался на баскетбол, где надо мной насмехались, ни разу не поставили на игру во время соревнований, но я упорно ходил на все тренировки. В колледж поступил с ростом метр восемьдесят семь, там я занялся боксом и вольной борьбой. После колледжа ушел в армию, воевал в Ираке, потом поступил в академию ФБР. И если мне что-то не понравится, уволюсь, не колеблясь, и уйду на покой, потому что я никому и ничего не должен. Все свои долги отдал и ни перед каким начальником, как мой папаша, кланяться с дурацкой улыбкой на лице не собираюсь.
