Список пациентов, который Джин обнаружила в толстой папке с документами, был нервно исчёркан красной ручкой. «Выбыл» — дата; «выбыл» — дата… Двадцать семь зачёркнутых строк. Одиннадцать дат, которые для кого-то отныне станут днями скорби. Последнее оставшееся имя звучало не то как знамение, не то как приговор.
Решение Джина приняла мгновенно. Они почти не были знакомы, но он мог стать членом её семьи. Точнее, стал бы членом её семьи, если бы у неё осталась семья. О каком выборе могла идти речь? Не было никакого выбора.
Батарейки пациентов истощились давно. Как и всё, на чём лежал отпечаток личной силы. Синтетические восстановители поля не работали. К поиску возможных источников энергии подключили родственников, и они доставили в больницу всё, что могло помочь. Поэтому, вскрывая в тот же день дверь в доме Эштона, Джин почти ни на что не надеялась.
Замок поддался легко, магической защиты на двери не было, но удивиться этому взломщица не успела, потому что в прихожую вышла высокая женщина лет пятидесяти. Вспыхнул свет, и они молча уставились друг на друга. Женщина была красива, но казалась быстро постаревшей. Плечи её устало опустились, глаза погасли, лоб исчертили морщины.
— Кто вы? — безразлично спросила мать Эштона Ская.
— Я хочу спасти вашего сына, — ответила Джин. — И мне нужна привязка к его силе. Хоть какая-нибудь.
Женщина горько усмехнулась.
— Девочка, я уже всё отдала врачам. Его пытаются спасти лучшие специалисты Содружества…
— Они пытаются, а я спасу.
В голосе Джин было столько уверенности, что женщина решилась.
— Пойдёмте. Но я правда не знаю, чем смогу помочь. Я уже отдала всё, что нашла.
Последние шесть лет Илона Скай жила с мужем в научном городке в двухстах километрах от Лейска. И всё мечтала хоть ненадолго вернуться в родной город, в дом, где вырос и до сих пор жил её единственный сын. Не то чтобы приехать было сложно — всего-то часа три на машине. Может быть, именно поэтому поездка, которая могла состояться в любой момент, постоянно откладывалась. Захваченные каждый своими делами и заботами, мать и сын довольствовались короткими встречами пару раз в год. Но как было не помечтать о якобы трудновыполнимом деле? Как не посетовать на мелкие, но кажущиеся такими существенными преграды?
Домечталась…
Узнав об аварии, Илона схватилась за телефон. И, не дозвонившись до сына, вскочила в машину, не дожидаясь, когда вернётся с работы муж. Теперь Грэм переживал дома, а она не находила себе места здесь, регулярно выдерживая бои с персоналом больницы и прорываясь в палату сына, куда с каждым днём пускали всё неохотнее. Где-то в глубине сознания крепла уверенность, что всё бесполезно. Что Эштон больше не вернётся домой. Эта же мысль читалась в глазах посвящённых в ситуацию врачей. Но Илона упорно гнала от себя гнетущее чувство. Поэтому она не смогла выставить за дверь девочку, во взгляде которой не было безнадёжности.
