— Да, и мы, к сожалению, как можем, этот имидж поддерживаем, — возразил Тала. — Со своими сувенирными ушанками, которые европейские туристы везут домой показать родным, друзьям и детям. Со своими пьяными мордами на курортах мира. Да еще и с медведями, которых действительно водим по Москве и Питеру, предлагая фото за пару долларов. Вот они и привозят из российских столиц фотографии с медведями посреди Москвы! В ушанках с торчащим вверх одним ухом. Кто знает, может нам и вправду нравится такой имидж, раз мы его так пропагандируем. Или мы просто не догоняем, что выглядим смешно.
Тут я вспомнил одну историю. «Странный вы народ», — сказал мне как-то мой приятель из Штатов, когда гостил у меня где-то полгода назад. Мы сидели в тот вечер в одном ресторане. Он внимательно наблюдал, как под музыку Криса де Бурга подвыпившие обитатели соседнего стола танцевали медленный танец. Известная душераздирающая песенка Moonlight and vodka.
— Знаешь, — вдумчиво произнес он, — только вы можете танцевать, ворковать и целоваться под песню, в которой автор поет о том, как ему противно в вашей стране, какая здесь паршивая еда и пиво. О том, что вокруг одни агенты КГБ. Что ему уже претит общение с русскими девочками. И только водка и мысли о старой доброй Америке греют душу.
Слова заокеанского гостя проникли мне тогда прямо в сердце. Хорошо, что ты еще не знаешь, мой американский френд, пронеслось у меня в тот момент в голове, что у нас в день вывода войск из Афганистана один из центральных каналов показывал фильм «Рембо в Афганистане». Где американские коммандос вместе с душманами просто пачками крошили наших солдат. И хорошо, что тебе также неведомо, как мы играем в компьютерные игрушки, в роли штатовских спецназовцов. Громим свои города, уничтожаем российские военные базы. И Слава Богу что ты видел как мы смотрим кино, про супергероев и шпионов которые спасают мир от русских ракет. Потому что, тебе было бы совсем не понятно, почему мы так переживаем за наших врагов и радуемся, когда у них все получается. Вот такой парадокс! Когда я подумал об этом, мое сознание охватили дикая грусть и обида. Но ответил я американцу совсем другое.
— Просто музыка красивая, вот и танцуют.
— Да? А если вас поносить будут стихами? Вы тоже будете говорить, «зато какой красивый слог! Это же поэзия!»
На это у меня аргументов уже не было. Я просто смотрел на танцующих. И я знал, они не виноваты. Они просто не понимают слов. Не обладают элементарным уровнем английского. Это были люди примерно моего возраста. А я помню, как обучали наше поколение иностранному языку в школе. Если это вообще можно было назвать обучением.
