– На парапете вон той башни, крытой медью, есть гнездо сокола.
Карса поднял подзорную трубу. Поводил из стороны в сторону, пока не приметил гнездо.
– Это не сокол.
– Ты прав. Это бхок'арал, который облюбовал брошенное гнездо. Поднимает туда кучу подгнивших фруктов, а потом всё утро напролёт швыряется ими в прохожих внизу.
– Он, кажется, рычит…
– Это он так смеётся. Всегда-то его что-нибудь веселит.
– Ага… а ведь это был не фрукт. Кирпич.
– Печально. Теперь кого-нибудь пошлют, чтобы его убить. В конце концов, только людям разрешается швыряться кирпичами в других людей.
Карса опустил подзорную трубу и уставился на неё.
– Безумие. Что у вас за законы, раз такое позволяют?
– Какое «такое»? Забивать других камнями или убивать бхок'аралов?
– Ты странная, Самар Дэв. С другой стороны, ты же ведьма и создательница бесполезных вещей…
– А подзорная труба тоже бесполезная?
– Нет, теперь я понимаю её ценность. И всё же она лежала на полке…
Самар откинулась на спинку стула.
– Я изобрела множество вещей, которые могут оказаться весьма ценными для многих людей. И здесь возникает дилемма. Про каждое изобретение я должна подумать: как можно его применить во зло? И чаще всего я нахожу, что потенциальный вред перевешивает ценность изобретения. Я это называю первым законом изобретательства Самар Дэв.
– Ты просто одержима законами.
– Возможно. В любом случае, закон прост, как и должен быть прост всякий истинный закон…
– И для этого у тебя тоже есть закон?
– Скорее, основополагающий принцип, чем закон. В любом случае, этика – первое необходимое размышление для изобретателя вследствие всякого нового изобретения.
– Это ты называешь «просто»?
– Утверждение – просто, размышление – отнюдь.
– А вот это уже похоже на настоящий закон.
Через мгновение она закрыла рот, поднялась и подошла к письменному столу, уселась, взяла стиль и восковую табличку.
– Я не слишком-то верю в философию, – проговорила Самар Дэв, записывая слова. – Но всё равно не уйду от темы… когда она мне влетает прямо в лицо. И писательница я не слишком умелая. С предметами я управляюсь лучше, чем со словами. Впрочем, ты, похоже, обладаешь неожиданным талантом к… хм… убедительной краткости.
– Ты слишком много болтаешь.
– Несомненно.
Самар закончилась записывать свои собственные, неожиданно глубокие слова – ставшие глубокими только потому, что Карса Орлонг увидел им куда более широкое применение, чем то, которое она сама подразумевала изначально. Самар помолчала. Очень хотелось сбросить его гениальность со счетов как слепой случай, удачу или даже раздутую ложную мудрость благородного дикаря. Но что-то ей подсказывало, что Карсу Орлонга уже недооценивали в прошлом, и Самар Дэв поклялась себе не прыгать в ту же ловчую яму. Отложив стиль, она поднялась.
