И это было правдой. Да, Лайла похвасталась, что захватит «Медный вор» в одиночку, а они поспорили, что ей будет слабо. Почти целый месяц она закупала нужное снадобье для эля и дымовых конусов, понемножку, каждый раз, когда корабль заходил в порт. И затея себя оправдала.
– Но она нас перехитрила! – заспорил Ленос.
– Дураки! – пророкотал Оло.
– Она все спланировала! – проворчал Стросс.
– Да, – поддержал его Ленос. – Откуда нам было знать, что она так тщательно готовится?
– А нечего было спорить с Бард. – Алукард встретился с ней взглядом и подмигнул. – Закон есть закон, и если не хотите, чтобы вас оставили на том корабле вместе с покойниками, платите моей воровке что положено.
Стросс вытащил из кармана кошель и сунул ей.
– Как ты это сделала? – спросил он.
– Какая разница? – отозвалась она, забирая деньги.
Ленос пошел за своим кошельком, но она остановила его.
– Я спорила не на деньги, сам знаешь.
Ленос сгорбился еще сильнее и отстегнул от предплечья клинок.
– У тебя что, ножей мало? – обиженно буркнул он.
Улыбка Лайлы стала жестче.
– А такого нету. – Она сомкнула пальцы на рукояти.
«Кроме того, этот нож – необыкновенный», – подумала она. Она мечтала о нем с тех пор, как Ленос пустил его в ход. Там, в Корме.
– Я его обратно отыграю, – проворчал он.
– Попробуй, – похлопала его по плечу Лайла.
– Анеш! – прогремел Алукард и хлопнул ладонью по борту. – Хватит стоять и глазеть, нам еще корабль обчистить надо. Забирайте все. Чтоб у этих негодяев, когда проснутся, осталось только то, что в штанах спрятано!
Мужчины захохотали, и Лайла невольно хихикнула.
Она не встречала людей, которые любили бы свое дело больше, чем Алукард Эмери. Он обожал его, как дети обожают играть, как взрослые обожают актерство, радостно и самозабвенно окунаясь в свои роли. Во всем, что делал Алукард, ощущалась доля театральности. Интересно, сколько еще ролей он может играть? И бывает ли виден скрывающийся за ними актер? Случается ли это вообще?
В темноте она поймала его взгляд. Глаза у него были серо-синие, как шторм, временами яркие, а иногда почти бесцветные. Он без слов кивнул в сторону своей каюты, и она последовала за ним.
В каюте Алукарда пахло как всегда – летним вином, чистым шелком, гаснущими углями. Алукард любил хорошие вещи. Но, в отличие от коллекционеров и хвастунов, выставляющих сокровища напоказ, чтобы вызвать чужую зависть, Алукард искренне наслаждался роскошью.
– Ну, Бард, – он перешел на английский, как только они остались одни, – расскажешь, как ты это провернула?
