— А-а-а! Попался, сучёныш!!! По карманам лазать надумал!!!
От неожиданности он чуть не ляпнул, что он не лазал никуда, но вовремя опомнился и лишь громко замычал. Мужик неопрятного вида, с явными признаками бомжевания, трепал пацана и причитал, что его обокрали и вор пойман с поличным.
Собралась толпа зевак.
— Да что у тебя красть, Бичара? — заржал кто-то из толпы. — Если только паразитов?!
— Украл! Кошель мой украл! А я вчера три спорана заработал, вот, пришёл к Чафе, за покупками, хвать, а кошелёчка-то и нету! Тю-тю кошелёчек! — распинался вонючий мужик. — А этот вот тёрся рядом, я сообразил, что он подрезал!
— Да гонишь ты, это же тот малой, с арены, — крикнули из толпы.
— Да, да точно, — подтвердил рядом стоящий рейдер, — видел я его, хорошо дрался.
— Базиля это пацан, — вышел Чафа из-за прилавка. — Пусти пацана, падаль!
— Да ты глянь на него, это не щипач, гонишь ты, Бичара, — заржал какой-то подросток.
— А вы кармашки его проверьте сначала, а потом заступайтесь, — язвительно заявил бомж, держа «вора» за свитер.
— А ну, малой, выворачивай карманы! — приказал Чафа.
Взрывник со спокойной душой сунул руки в брюки и в удивлении замер. Да, там, действительно, лежало то, чего быть не должно было.
— Вот! Вот он мой кошелёчек! — задёргался и завопил бомж. — Три спорана там! Вчера у Мулы заработал, можете спросить!
Чафа взял тряпичный мешочек с тесёмками из руки Взрывника и высыпал на свою ладонь ровно три спорана. Люди забубнили.
Мальчик задёргался и замычал, это была явная подстава. Как он хотел сказать всем об этом и ещё сказать, чтобы позвали Базиля, он-то точно разберётся в этой ситуации.
— Чего делать будешь с вором? — спросил знакомый противный голос.
— А чего с ним делать, на органы загоню или продам кому. Хочешь — купи раба! — радостно предложил Бичара, сияя от счастья, и закатил глаза к потолку, делая вид, что думает, — за три горошины!
— Добро! — тут же ответил мужик, похожий на крысу, и торопливо пожал бомжу руку, фиксируя сделку.
В толпе прошелестели удивлённые возгласы.
— Подстава, явная подстава, — переговаривались свидетели.
— Даю пять! — крикнули из толпы.
Все оглянулись — кто это там такой щедрый?
Бомжара скуксил печальную мину и тоскливо посмотрел на свою руку, которая ещё была в руке Кидиса. Распихивая народ, в центр вышел тот самый пожилой мужчина, который орал на ринге в матюгальник.
— Бичара, десять. Даю за пацана десять гороха!
Кто-то присвистнул.
Бомж заскулил и задёргал руку, но Кидис держал крепко, как удав, сверля нового покупателя злым взглядом.
