— Адрес? — поднял он взгляд от листка и посмотрел на товарища. — Ты что, серьёзно? Мы прямо сейчас, ночью, поедем спасать какую-то девчонку, понятия не имея, что там да как? — Лео утвердительно качнул головой. — Ты издеваешься? А если она в тюрьме… поднять всё село налетом неизвестных?
— Ну, завтра в полдень при толпе её спасать явно будет уже бесполезно и невозможно, — заметил Эн. Лео ткнул в него пальцем, подтверждая истинность его слов. Хонбин тяжко вздохнул.
— Твою ж мать, отдохнул! — Обернувшись к любовнице, он приподнял её с колен за бедра. — Прости, моя прекрасная пустынная роза, но, кажется, нам нужно ещё кое-что сделать.
— Как? Прямо сейчас?! — Посопротивлявшись, не смогла она побороть его и встала. — Хон ибн Бин, у тебя есть совесть?!
— Я путешествую налегке, я не могу таскать с собой такие неподъемные грузы. — Прекратив возмущения очередным поцелуем, он отпустил девушку и, многообещающе подмигнув, протянул листок и карандаш ей. — Набросай, пожалуйста, как нам найти эту горемычную грешницу, пока «справедливость» аборигенов не настигла её.
Проведшие в этих местах много времени, трое всадников быстро сориентировались, куда им нужно следовать. Но даже если бы эти земли они видели впервые, то нескольких условных обозначений хватило бы, чтобы они вышли на нужный путь. Бывалые путешественники и странники, они не заблудились бы ни в море, ни на суше, зная, куда указывают звезды, облака, ветры и солнце в то или иное время дня. Кони галопом мчали их до поселка, о котором говорила любовница Хонбина. Предгорье было не близко, а готовиться к казни могли начать уже на рассвете — никто не станет ждать напрасно, всем побыстрее захочется посмотреть на расправу и жестокость. Хлеба и зрелищ! Черт возьми, они втроём тоже хладнокровно могли убивать и карать, но шестнадцатилетнюю девчонку? Огромной толпой? О каких традициях и приличиях, морали и нравственности рассуждают эти темные люди, если у них нет ни гуманности, ни здравомыслия?
Копыта постепенно издавали всё более громкий топот, переходя с песков на плотную почву. Чем ближе к горам, тем она была каменистее. Первым скакал Лео, бушующий внутри и возмущенный тем, что услышал. Для него, перевалившего за третий десяток, шестнадцатилетнее существо представлялось ещё ребенком, а дети и животные были святым в его миропонимании, это были безвинные существа, не способные постоять за себя, и их спасать следовало в первую очередь. Хоакин поравнялся с Хонбином, и они маленьким треугольником, снижая скорость, подобрались к селу, где далекие от цивилизации домишки ютились один рядом с другим, вырастающие снизу, как квадратные сталагмиты, в один-два этажа. Тощие улочки, с выбитыми прямо в земле ступеньками, помогающими забираться вверх по склону, на котором продолжали рассыпаться жилища, не были освещены. Единственным местом, у которого горела какая-то лампочка, была постройка рядом с мечетью, чей минарет всевидящим оком возвышался над однотипными и простыми обиталищами населения. Лео остановился у кустарника, не доехав до поселка. Спешившись, он подождал, когда к нему подойдёт Хонбин и кивнул, спрашивая, куда дальше? Никаких табличек с названиями переулков и номерами домов не было.
