— Джо Блэк?
— Ну да, который Джо Киос?
— Хм… Первый раз слышу это имя… Но… почему ты спрашиваешь?
— Нет… ничего… просто со всеми этими волнениями мне в голову разные глупости лезут… Все в порядке.
— Хм… Ну, хорошо… — тут девушка спохватилась. — Отис, давай поспешим, а то мы совсем разговорились и забыли о церемонии — плетемся как черепахи. Нас ведь ждут.
— И правда. Батюшка вон весь вспотел — немудрено, на такой жаре так разодет. — Отис был рад закончить неприятный разговор.
Девушка покрепче сжала руку юноши, и они ускорили шаг…
…Уставший от жары священник уже заканчивал, к своей радости, немудреный ритуал.
— …объявляю вас мужем и женой…
Тут Отис понял. Понял все — от начала и до самого конца. Знание было тяжело, придавливало к земле, заставляло душу кривиться в судорогах боли… И самое главное, от чего сердце остановилось, а дыхание замерло… Истина оказалась проста и поставила жирную точку в этой истории. Ведь… Ведь он уже был мертв — окончательно и бесповоротно — и физическая смерть осталась, как небольшая формальность, которую так легко уладить…
Слова священника оказались последним, что Отис услышал в своей жизни. Правда, услышал он немного другую фразу… Привычную и долгожданную.
«Что случилось? Почему они бегают? Почему эта девушка плачет? Ведь все хорошо… Мне хорошо… Так приятно… И день солнечный, спокойный… А они смешные… Что-то говорят… Я не слышу… Жаль… Интересно… Что со мной? Я лечу? Я лечу! Эти люди… они все меньше и меньше… Все, я их больше не вижу… Какой красивый вид открывается с высоты… И восхитительная легкость… Но что… что это? Приближается! Нет!.. Темнота… Кругом темнота… И тишина… Неееееееет!.. Нет…»
— Вот и все. Это… конец?
— Нет. Лишь начало…
— Ты не поможешь ему?
— Нет. Помочь ему может только он сам…
Падение… Бесконечное… Бессмысленное… Я ничего не чувствую… Ничего не вижу… И тишина… Темный мрак повсюду… Все черное, как смоль… И падение… Так долго… Неужели?…
Где же туннель? Где свет?
Поначалу тихий звон будильника постепенно усиливался, пока утренняя тишина не оказалась сметенной лавиной пронзительного металлического визга. Сознание, словно маленький пузырек воздуха, невыносимо медленно поднимавшийся из глубокого и темного омута, наконец, достигло поверхности и болезненно лопнуло, рождая мысли нового дня. Цепкие объятия сна неохотно выпустили свою временную добычу. А затем пришел холод. Отис Кайве обхватил себя руками и мелко задрожал, сил не хватало даже на то, чтобы добраться до стула с аккуратно развешенной прошлым вечером одеждой.
