Светлячком они оба называли девочку, которая очень любила всякие святящиеся в темноте побрякушки. И если Отису подобные предпочтения было до лампочки, то Альви, или сокращенно — Аль, это просто бесило, она терпеть не могла Светлячка и, не отличаясь тихим и кротким характером, всячески показывала свою нелюбовь. В том числе самыми неподобающими (для юной леди) способами.
Кстати, Аль так же очень не нравилось, когда Отис называл ее полным именем. Мальчишка прекрасно знал это и, чтобы раззадорить свою приятельницу, частенько обращался к ней — Альви.
— Ябеда! — девочка возмущенно фыркнула и вновь показала язык. Отис аж поперхнулся от такого нахальства, надо было ответить что-то (не оставлять же последнее слово за Альви!), но слов не было, и он сделал единственное, что пришло ему в голову в тот момент — отвернулся, сделав вид, что ему все равно, и продолжил охоту на птиц.
Глаза Отиса сосредоточенно обшаривали заросли кустарника, выискивая подходящую цель. Точнее, он пытался сосредоточиться на своем любимом занятии, но получалось это не особо хорошо, так как странное внутреннее беспокойство, какая-то досада (на себя?) стиснула грудь мальчика, мешая спокойно дышать. Естественно, Отис пытался любым способом избавиться от этого чувства, да вот только без толку, лишь загнал ощущения в самую глубину, откуда они все равно продолжали будоражить его душу.
Чтобы хоть немного отвлечься, Отис, не глядя, запулил камешек в самую гущу веселых зеленых листочков и был очень удивлен, когда вслед за его выстрелом последовало душераздирающее «Каааааааааарррр!» и громкое хлопанье крыльев. Крупная ворона, осколок тьмы, неведомо откуда попавший в этот ясный летний день, пролетела около метра, явно кренясь при этом набок, и, наконец, упала, словно мешок с перьями, распластавшись на тонких стебельках луговой травы. Птица немного приподняла голову, было заметно, что это стоило ей больших усилий, издала полузадушенное «Каааааааррррхххх…» и замолкла, пристально уставившись умными глазами на своего обидчика. А Отис гордо поднял нос и всячески пытался изобразить из себя этакого великого стрелка, только что совершившего очередной меткий выстрел. Вот только подобное мнение разделяли не все.
— Отис! — Альви, оторвавшись от своего занятия, заключавшегося в данный момент в задумчивом созерцании самых обычных цветов, выпрямилась во весь свой рост (надо сказать, отнюдь не впечатляющий даже для ее возраста), выражая крайнюю степень негодования… и, неожиданно расплакавшись, бросилась к раненой птице. — Бедненькая! Что этот негодный мальчишка с тобой сделал?
