Я, как обычно, шла на шаг позади Симоны и чуть сбоку, настороженно глядя по сторонам. В любом случае после ее признаний накануне вечером Симона, казалось, была не особенно расположена со мной разговаривать.
По маршруту было запланировано около двадцати остановок, и, поскольку троллейбусы ходили каждые двадцать пять минут, можно было при желании сойти и снова присоединиться к экскурсии. Симона сидела рядом с Эллой впереди меня. Стрелка термометра опустилась ниже нуля, и моя подопечная как следует укутала дочку перед выходом на мороз: наушники из искусственного меха, новые варежки из овчины, которые висели на веревочках, прикрепленные к рукавам ее куртки. Конечно, Симона могла ни в чем себе не отказывать, но это еще не означало, что она будет рада, если ее дочь потеряет только что купленную варежку.
Троллейбус вез нас по стандартному маршруту. Непринужденные шутливые комментарии водителя главным образом касались того, как американцы надрали задницу британской армии во время Войны за независимость. Я постаралась не принимать это близко к сердцу. Мы проехали дом, где жил Пол Ревир со своими четырнадцатью детьми, и похожий на обелиск мемориал, посвященный битве на Банкер-Хилл.
Шестой остановкой был парк Бостон-Коммон, покрытый завораживающим белым одеялом. Выглянуло солнце, и подмерзший снег засверкал так ярко, что на него невозможно было смотреть без очков.
Элла заерзала на сиденье при виде этой красоты, потянула мать за рукав и, когда та наклонилась, зашептала что-то ей на ухо.
— Я же обещала, детка, разве не помнишь? — сказала Симона, когда троллейбус подъезжал к остановке. Она повернулась на сиденье, едва троллейбус замедлил ход, и небрежно бросила через плечо:
— Мы сойдем здесь, Чарли. Элла хочет погулять в парке.
Прежде чем я успела возразить, они встали и направились к выходу.
Я поспешила за ними, пытаясь подавить раздражение и мимоходом гадая, что в нашем вчерашнем разговоре о возросшей опасности оказалось так трудно для понимания.
Бостон-Коммон был удивительно спокойным местом. Несколько человек катались на коньках на замерзшем Лягушачьем пруду, двигаясь по часовой стрелке, но в целом мне показалось, что белок здесь больше, чем людей. Огромный белый ковер, покрывавший зеленую траву, быстро утратил новизну в глазах Эллы, и оживилась она, только когда мама предложила ей слепить снеговика.
Элла участвовала в лепке снеговика с энтузиазмом, но от нее было мало пользы. Закончилось тем, что Симона сама скатала снежные шары, чтобы построить тело, а Элла носилась вокруг, без устали закидывая нас снежками, и пронзительно визжала, когда ей казалось, что грядет возмездие.
