Ханна влетела в спальню – волосы еще влажные, личико все еще розовое после душа. Обернувшись к ней, я медленно, тщательно проговорила на языке жестов: «Замечательные рисунки». И вслух, все еще не оправившись от изумления:
– Какая ты талантливая, Ханна!
Она смешно округлила глаза.
«Опять ведешь себя странно, – ответила знаками. – Как будто в первый раз их видишь».
Но я видела, как она прячет улыбку. Ей было важно услышать это от меня.
«А это?» – показала я жестами, изобразив на лице вопрос, и указала на портрет нашей семьи в Диснейленде.
Лицо Ханны посветлело.
«Мое любимое», – знаками ответила она. Потом вслух:
– Лучший день моей жизни. Вы с папой впервые свозили меня в Диснейленд.
– О, – пробормотала я, чувствуя, как сжимается сердце. – Хорошо бы еще разок съездить.
Ханна забралась в постель и улыбнулась мне.
«Спокойной ночи, мама», – сказала она на пальцах и устало зевнула.
«Спокойной ночи, Ханна, – жестами ответила я. – Я люблю тебя». И на всякий случай повторила эти слова вслух. Хотя бы затем, чтобы услышать их самой.
– Тоже тебя люблю, – ответила Ханна. Сняла наушники, положила на тумбочку у кровати и повернулась на бок, подтянув одеяло до подбородка. Я сидела возле ее постели и смотрела, как она уплывает в сон.
Патрик ждал меня в гостиной.
– Убаюкала? – спросил он, когда я пристроилась рядом с ним на диване.
Я кивнула.
– Мы возили ее в Диснейленд, – сказала я, представляя себе этот рисунок, наши улыбающиеся лица, как Ханна ухватила тот самый момент, который мне хотелось бы увидеть вживую.
Снова этот удивленный взгляд.
– Конечно, возили.
И тут я припомнила разговор, давний, мы еще только начинали встречаться. Патрик спросил, какое у меня самое счастливое воспоминание детства, и я ответила: тот день, когда родители отвезли нас со Сьюзен в Диснейленд, это было в конце восьмидесятых. «Когда-нибудь, когда у нас будет ребенок, мы поедем с ним в Диснейленд», – пообещал мне Патрик.
– Мы сделали все то, о чем говорили тогда? В самом деле? – прошептала я, и на сердце стало еще тяжелее.
Он свел брови, комната чуть потускнела.
– Конечно, Кейт.
Под его озабоченным взглядом я снова с тревогой вспомнила о Джоан.
– Патрик, а твоя мама… – Мой голос сорвался. – Чем помочь?
– Ты и так столько сделала, хорошая моя. Она поправляется, – сказал он. – На следующей неделе возьму отгул и повожу ее по врачам. – Зевнув, он притянул меня к себе: – Ложимся спать?
Мгновение я, не открывая глаз, прислушивалась к биению его сердца.
