– И что же будет с этими детьми? – тихонько спросила я.
– Одним найдут дом. Кто-то вернется к биологическим родителям. Но есть и такие, кого, к несчастью, так и будут переводить из семьи в семью или же они окажутся в детском доме. Так что я, наверное, застряну на этой работе до конца жизни, – добавил он, сворачивая на дорожку к узкому кирпичному дому в ряду таких же. – Пусть ребятишки знают, что по крайней мере я всегда рядом. Чтобы у них всегда, всегда был взрослый, который думает о них. Человек, к которому они могут обратиться с любой проблемой.
– Эндрю, вы просто потрясающий! – еле выговорила я, и он тут же смутился.
– Прошу прощения за идиотский пафос.
– Нет, – тихо ответила я. – Ничего подобного. Хотела бы я тоже войти в жизнь этих детей – надолго.
Он посмотрел на меня немного удивленно, но кивнул.
– Ладно, хватит умных разговоров. Пойдем к детям.
Он надавил на кнопку звонка, и почти сразу же дверь отворила женщина с темными, чуть тронутыми сединой волосами. Под глазами у нее были мешки, но на губах улыбка. Она отерла руку о фартук и подала ее Эндрю.
– Извините, – сказала она. – Пирожки пеку. Заходите.
Эндрю переступил порог и жестом пригласил меня.
– Шейла, – представил он. – Это Кейт Уэйтмен, музыкальный терапевт, мы с вами о ней говорили. Кейт, это Шейла Мильявада, она печет пирожки и спасает жизни.
– Рада знакомству, Кейт, – рассмеялась Шейла и закрыла дверь. Внутри домик весь пропах ванилью. – Сейчас позову девочек и пойду к своим пирожкам, пока не упустила.
– С девочками Кейт позанимается в другой раз, – предупреждает ее Эндрю. – Сегодня только знакомство, на несколько минут. Можно нам зайти в комнату Молли?
– Да, конечно. Последняя дверь справа. – Она махнула рукой в сторону узкого коридора и скрылась в кухне.
– Шейла у нас одна из лучших, – тихо пояснил Эндрю, ведя меня по коридору. – Молли семь лет, а Риэйдже десять. Они у нее уже почти год. Приятные девочки, вы с ними справитесь.
Он явно нервничал, и я поняла, как он хочет, чтобы начало прошло без сучка без задоринки.
– Начнем с Молли? – уточняю я.
Он кивнул.
– Она почти потеряла слух в четыре года, тяжелая инфекция и неудачное лечение. Жила с матерью, но у матери появился бойфренд, и ситуация в доме сложилась опасная для девочки. Ее забрали до тех пор, пока мать не избавится от этого человека. Молли почти не общается с другими детьми и заметно отстает в учебе, потому что не хочет участвовать в занятиях. Осенью она снова пойдет в выпускную группу детского сада – с детьми на год, а то и на два года младше. Она как раз одна из тех, за кого я боюсь.
