Среди зарослей мелькает чья-то рука, и у меня перехватывает дыхание. Но затем показывается знакомая каштановая шевелюра, и я облегчённо вздыхаю.
— Пап! Что ты там делаешь? Мама сказала, что ты пошел в дом.
Услышав мой голос, он, кажется, удивился, но тем не менее улыбнулся.
— Имоджен, дорогая. Ты умеешь хранить секреты?
— Конечно, умею.
Папа не похож сам на себя — раскрасневшийся, со стеклянными глазами.
— В Лабиринте кое-что спрятано, — негромко говорит он.
— Серьёзно? — удивляюсь я. — Там зарыли клад?
— Вроде того. Но ты должна быть хорошей девочкой и подождать, — предупреждает он, — пока мы не сможем его забрать.
Сгорая от любопытства, я опускаю взгляд, и папа, заметив признаки недовольства, берёт меня за руку.
— Однажды это тебе действительно понадобится. Ты сама поймешь, когда этот день наступит, — говорит он и смотрит мне прямо в глаза, — если меня не будет рядом… просто помни о гортензиях. Когда увидишь их, значит, ты у цели.
Я окидываю папу подозрительным взглядом. Он что, с ума сошел?
— Что ты имеешь в виду? Почему ты сам не сможешь мне показать?
Папино лицо принимает задорно-игривое выражение.
— Потому что я твой страшно важный и занятый работой папа, вот почему! А теперь давай, кто первый домой.
Тревога постепенно исчезает, и я довольно улыбаюсь, услышав:
— На старт… внимание… марш…
Позапрошлым летом Люсия уговорила родителей отпустить нас на пижамную вечеринку в рокфордский эллинг. Вроде бы и ночевка под звездами, и в то же время, есть где укрыться от капризов непредсказуемой английской погоды. После того как ночной сторож пообещал охранять нас снаружи, родители согласились, и мы с Люсией провели незабываемый вечер, полакомившись пирогом с патокой от миссис Финдли за просмотром любимого фильма «Гарри Поттер и узник Азкабана» под аккомпанемент дождевых капель. С тех пор летняя пижамная вечеринка стала для нас традиционной, но сегодня меня удивило, что Люсия о ней заговорила. Увидев, как она смотрела на Себастьяна и как держала его за руку, я решила, что она уже переросла и меня, и наши детские ритуалы. Но, видимо, я ошибалась. И вот мы шагаем через Южную поляну в сторону лодочного домика. У Люсии в руках закрытый поднос с пирогом от миссис Финдли, а я освещаю путь карманным фонариком.
Люсия отпирает застеклённую дверь, и мы входим в просторную комнату, полностью оформленную в бело-голубых тонах. В голубых вазах стоят белые цветы, на белых диванах разложены голубые подушки, даже пол выложен плиткой двух цветов: кремовой и синей. Это самая простенькая комната во всём Рокфорде, здесь мы с Люсией можем играть и есть, не опасаясь разбить какой-нибудь бесценный раритет или пролить газировку на античное полотно. Но вместо того чтобы, как обычно, получать удовольствие, я напрягаюсь каждый раз, когда Люсия открывает рот, опасаясь, что она заговорит о том, о чём мне бы говорить не хотелось: о них с Себастьяном или того хуже — о кентерберийском колокольчике. К счастью, ни о чём таком она и не упоминает, а включает «Узника Азкабана», и я облегчённо вздыхаю.
