– А зачем? – наигранно вздёрнула брови жена.
– То есть? – усмехнулся Осип Емельянович. – Ты уже тогда окончательно поставила точку в наших отношениях? Правильно я понимаю?
– Понимай, как хочешь, – повела плечом Татьяна, – но я тебя не ждала.
– Похоронила, что ли? – улыбнулся Брамс.
– Духовно да.
– Ну, давай, – Брамс снова поднялся со стула, – проводи меня в последний путь. Всего тебе доброго. У меня к тебе единственная просьба: прекрати детям рассказывать небылицы о нашей с тобой жизни. Вспомни первые пятнадцать лет, ты там найдёшь много приятного и хорошего. Не настраивай их против меня.
– А ты что делаешь? – желчно спросила жена. – Лихо Павлика обработал. Что ты ему наговорил?
– Сказал, что мама у него хорошая…
– Да, я заметила, – воскликнула Татьяна Ивановна, – он уже меня и в подлости успел тут обвинить. Хорошо, видимо, побеседовали…
– Дурочка ты, – улыбнулся Брамс. – Я никогда детям о тебе слова худого не сказал.
– Ладно, – махнула рукой Татьяна, – бесполезный разговор, они уже взрослые и сами разберутся
– До взрослости им ещё далеко, – усмехнулся Осип Емельянович, – посмотри на себя: ты и в сорок шесть ещё не повзрослела.
– Знаешь что? – повысила голос Татьяна Ивановна. – Не твоё собачье дело. Ты, между прочим, находишься у меня в гостях, и попрошу меня не оскорблять.
– Таня, что с тобой? – горестно спросил Осип Емельянович. – Неужели ты и впрямь в занижении возраста видишь оскорбление? Да любая женщина…
– Хватит ёрничать! – вскрикнула Татьяна и передразнила Осипа Емельяновича: «снижение возраста»! Как будто я не понимаю, в каком смысле ты это сказал. Всё, уходи!
Вечером Брамс сообщил Дарье о том, что помириться с женой ему не удалось. В подробности вдаваться не стал, но сказал:
– Всё, Дарья, если и создавать семью, то нужно искать другую женщину.
– Неужели всё так безнадёжно? – грустно спросила Даша.
– Понимаешь, она стала другой! Совершенно другой!
– Изменилась внешне? – полюбопытствовала Дарья.
– Не в этом дело, – ответил Осип Емельянович и на какое-то время задумался, за тем добавил: – внешне, как мне показалось, она стала выглядеть даже моложе. А вот тут, – он постучал пальцами себя по груди, – другая. Думаю, всё, уже ничего не воротишь.
– Вы только сами себя не накручивайте, Осип Емельянович, – успокаивала Дарья, – всё может ещё измениться. Надежда умирает последней…
Брамс посмотрел Дарье в глаза, тяжело вздохнул и тихо сказал:
– Верно, Даш, всё ты говоришь верно, вот сегодня именно надежда и умерла.
