Собрался Алешка с духом, - не вертаться же с полпути, - снова поднажал. Распахнул дверь, смотрит, дивуется.
Оказался он в клети, совсем маленькой. Шагов эдак пять-шесть в длину, и столько же в ширину. На двух стенах оружие развешено, доспех. Лавка имеется, на лавке - сбруя. И еще конь стоит. Совсем как настоящий. Только будто зачарованный. Глаза закрыты, ни тебе хоть одна жилка под кожей не дрогнет. Осмелел Алешка, подобрался тихонечко, потрогал. Подалось под пальцами, как живое. Ан по-прежнему бездвижен остался.
Начал вещи осматривать, что в клети имеются. Все - будто новое, и размером, кажется, как раз под него. Хоть сейчас в путь-дорогу снаряжайся. Не обманула, девка-то... Только откуда прознала?..
Тут Алешка так себя кулаком по лбу хватил - искры из глаз во все стороны полетели. Шмякнулся на лавку, уперся руками в колени, головой помотал. Ну и дела... Что ж ты, брат Алешка, так оплошал? Все ведь - один к одному. Али тебе, неразумному, разжевать да в рот положить надобно? Прознала откуда? Как звать - не догадался? В лес, али там из хоровода, увести? Ох, и дурень же ты, Алешка, ох, и дурень!..
Хорошо, дурень. Только делать-то теперь чего?.. Со зверем биться - так ведь он, кроме как с Екимкой, ни с кем не воевал. Он чудовищу не супротивник. Может, как раз Екиму все и рассказать, пускай он зверя одолеет? Или вообще, забыть обо всем, будто ничего и не было? Тоже плохо. Девка ведь не зря ему попалась. - Правду сказать, даже в мыслях назвать ее побоялся. - Ей ведь поперек пойти, тоже - что зверю в когти. Неизвестно, что лучше. Вот и выходит Алешке, что куда ни кинь, все клин.
Сидел, сидел, спохватился, не несушка, чай. Вышел, снова замок на дверь повесил, поднялся наверх, как камень на место вернуть - не знает. Оказалось - просто. Пнул его, тот и повернулся. Пошел было на берег, не дошел - к дому свернул. Эх, совета бы у кого спросить!.. Только так выходит, самому решать надобно...
Думал, прикидывал, а вечером, присев на лавочку рядом с отцом, неожиданно ему все и рассказал. И про дощечки, в лесу найденные, и про камень, и про зверя, что по ту сторону озера, видать, лютует, и про то, как его Екимка делу ратному обучал, ну и про... В общем, про нее самую. Рад бы остановиться, только слова из него будто горох из стручка сыплются. Самому удивительно - прежде, когда что выдумывалось, не сыпалось так, как сейчас, когда все как есть выкладывает.
Григорий же за день намаялся, не поймешь по лицу, верит ли, али нет. Вскочил было Алешка, собираясь дощечки притащить, из-за которых переполох на подкровелье устроил, только отец удержал. Сиди, мол. Потому удержал, что давно позабытое вспомнилось. Старец. И слова его: "...наставляй, в чем сам дока, ан время придет - не препятствуй, пусти, куда сам пожелает..." Будто напротив стоит, глаза прищурил, и все повторяет, прежде сказанное.
