Стан их чуть поодаль берега, посреди леса устроился. Хотели его стеной обнести, да как-то не случилось; так, повтыкали кое-где частокол, на том дело и застопорилось. Может, оно и к лучшему? Прирастает потихоньку избушками, глядишь когда и вровень с городами окажется, про которых сказки сказывают, да гости заморские. Тогда и стена выстроится... Пока же, окромя медведей да волков, ни от кого вреда ждать не приходится. Так ведь и они особо не балуют, редко когда кого задерут.
Ближе к Стану, уже и шум слыхать. В этом конце две кузни, оттого и шум. С другого конца к самым избам подойти можно, и то ничего не услышишь, разве собаки чужого почуют да подымут хай.
Неро уже поднялся, ему сегодня спор решить надобно. Сбились отчего-то ночью позапрошлой камни межевые, уговорились сегодня землю перемеривать. На крыльце стоял, как Ишня со Светидой в воротах показались.
Девушка неловко поклонилась, опустила голову, шмыгнула торопливо в избу. Ишня задержалась.
- Межевать собрался?
- Да надо бы, а то еще передерутся. Шутка ли - камни межевые подвинуты. Люди у нас хоть и незлобивые, ан не хотелось бы, чтобы кровью дело решали.
- Ты гляди, как бы за чужими делами свое не проглядеть. Девка у тебя, пора бы ей и жениха приискать. Сама сегодня видела, как она цветок особый посреди прочих прятала.
- Что за цветок, уж не для присушки ли любовной?
- Пока нет. Суженого во сне видеть. Но коли ты и дальше окромя межи да чужих забот ничего окрест себя видеть не будешь, тут тебе и присушка явится, и зелье приворотное, и еще что...
Не первый, и не второй раз заводила разговор этот старая Ишня. Отшучивался Неро, уводил в сторону. А то и попросту сбегал. Тут же сбежать никак нельзя. Спиной дверь чувствует, Ишня спереди стоит, никак ее не обойти. Вздохнул старшой.
- У дуба Перунова травы брали?.. - не спросил, утвердил. - Вишь ты, как оно давеча повернулось. Шел я тем местом, и повстречал на поляне волхва. Он по своим делам куда-то брел, а как меня заприметил, остановился и смотрит. Зорко так, мне даже не по себе стало. Сколько их в наших краях не бывало, и вдруг - заявился. Подумалось мне отчего-то, не к добру это. Хотел я было мимо пройти, а сам, вот те и на, спрашиваю, чего, мол, смотришь, вроде не диво я какое, человек обычный, две руки, две ноги, на голове шапка. Он же не отвечает, сам спрашивает: "Ты, случаем, не старшой местный будешь, не Нером ли тебя кличут?" "А хоть бы и так, - отвечаю, - что в том зазорного?" "Это у тебя дочь-красавица на выданье, Светида?" Молчу я, не знаю, какой ответ дать. Про них говорят, будто все до скончания веков им ведомо. Хорошо, ежели жизнь у Светиды сказкой сложится, про такую узнать, что меду стоялого хлебнуть, а ну как иначе? Про такое заранее узнать, одно мучение. Он же: "Береги ее, - говорит, - потому как честь ее великая ждет, идти от ней роду знатному, крепкому, править роду этому городом славным, красой земли-матушки". Сказал, и дальше себе бредет. Меня же ровно кто оглоблей приголубил. Себе не верю, что не почудилось. Пока стоял, он и убрел совсем...
