Весь день я ходила за Татой, как привязанная, рассматривая все, что было для меня новым, а вечером захотела поделиться впечатлениями с Эном. Прошла от домика Лекарки в сторону леса Эна и шла до тех пор, пока не ощутила, что ногам стало тепло, тогда прислонилась к ближайшему дереву и позвала. Эн откликнулся сразу.
— Лана, как ты там?
— Хорошо. Я пока поживу у Лекарки. Она меня не прогоняет. Тут есть речка, но холодная.
— Это потому, что еще только конец весны.
— А почему озеро в твоем лесу такое теплое?
— А у меня лето круглый год. Даже когда вокруг снег, я не даю ему проникнуть за магический купол.
— Но все равно ты засыпаешь зимой?
— Это так, но мои растения не гибнут.
— Эн, я, пожалуй, буду иногда прибегать к тебе купаться.
— Прибегай. И, кстати, в той реке, что ты видела, наверно есть рыба.
— Ух ты! А как ее ловят?
— Как ловят — не знаю. Но ты можешь просто попросить рыбу у реки.
— Попросить?
— А что такого? Я с тобой беседую, и река должна услышать.
— Она тоже живая?
— Про такое понятие не знаю, но разумность точно присутствовать должна, очень близко она протекает к магическому источнику.
На следующее утро я сразу пошла к речке просить рыбу. Села на берегу и почувствовала себя дурой-Аленушкой, которая где-то оставила братца Иванушку в виде козленочка.
— Речка, м-да… Я хотела попросить пару рыбок.
Постояла, подождала. Решила, что, возможно, река не услышала или не поняла (версии про дурдом старалась не выдвигать). Опустила ладони в воду и повторила просьбу. К моему изумлению, на берег тут же были выброшены две рыбешки, размером и видом напоминавшие крупных селедок. Я кинулась ловить их среди камней. Подцепила каждую за жабры и понесла Тате.
Лекарка моему улову удивилась и, взяв нож, пошла обратно к реке чистить рыбу. Там она ее выпотрошила, оставив внутренности на камнях, и показала на птиц. Я поняла, что это было для них угощение.
На обед у нас была шикарная уха. Я так давно не ела супчика, что просто захлебывалась и жадно глотала горячее варево. Тата, глядя на меня, только качала головой.
После обеда я помогала Лекарке собирать какие-то желтые цветочки. Затем мы ссыпали их на деревянных поддонах под навесом. До вечера успели заготовить и разложить на просушку еще насколько видов трав. По-моему, Тата была вполне довольна моим присутствием, меня тоже пока все устраивало.
Уже пред сном Тата слила масло с одного из принесенных мной плодов в небольшой глиняный кувшинчик. Зачем (я поняла только утром), когда Тата махнула рукой на север, показала на масло и мою одежду, изобразила на пальцах число два и ушла. Из всей этой пантомимы я поняла, что вроде бы ее не будет два дня (не два часа же?). А масло она понесла на обмен, кажется, для одежды. Я кивнула ей одобрительно и убежала в лес.
